Фантастика 2025-25 - Юлия Владиславовна Евдокимова

Стелла где-то потерялась. Вроде вставала из-за стола вместе со мной, но потом зацепилась языком с какой-то девочкой со своего факультета и забыла о моем существовании. Чудна деваха-то, ой чудна.

Размышляя о своей бывшей соседке, я вышла на улицу. Погода стояла хорошая, еще по-летнему теплая, но с осенним придыханием — нет-нет, да и мазнет по голым коленкам прохладным воздухом. Небо уже опустилось и сумрачно хмурилось, предвещая близкие холода, да и золотая россыпь по ветвям деревьев намекала, что лето на исходе.

Моя первая осень за пределами Муравейника…

Какой она будет? Теплой, как уютный вечер у огня, или острой и щедрой на конфликты? Хотелось бы уюта, но судя по нынешним отношениям с адептами, ждал меня второй вариант.

С тихим вздохом я спустилась по широким ступеням и побрела к женскому общежитию. Завтра начнутся занятия, надо настроиться, собраться, выспаться.

Специально, чтобы ненароком не столкнуться с некоторыми персонажами, я выбрала не прямую короткую дорогу, а в обход, по небольшой аллее, огибающей один из учебных корпусов.

Но стоило сделать десяток шагов и нырнуть под сень желтеющих кленов, как меня подхватило поперек талии и понесло вперед.

— Пойдем-ка поговорим!

Ноги тут же стали ватными, налились тяжестью, будто на каждой повисло по пудовой гире, а сердце, наоборот, понеслось вскачь, пытаясь пробить ребра.

— Пусти! — прошипела я, в тщетной попытке разжать чужие руки. В висках так сильно гремело, что я едва различала свой собственный голос — жалкий и дребезжащий, — Коул!

Ноль реакции, как тащил, так и продолжил тащить, уводя все дальше от столовой и от случайных любопытных взглядов.

— Хеммери, что ты себе позволяешь?! — Взяв себя в руки, я всеми силами уперлась, — Немедленно отпусти меня!

Еще десяток метров и эта ходячая проблема соизволила остановиться.

— Не кричи, Ева, — его голос звучал устало и как-то надломлено, — нам поговорить надо. Ты сама это знаешь.

Я упрямо покачала головой:

— Ничего я не знаю, и знать не хочу.

Хотела уйти, но наглый лось перегодил дорогу. Я шаг в сторону, он шаг в сторону, я в другую — он следом. Здоровенный, так просто с пути не отбросишь, в глазищах синих полыхает, на скулах желваки. Как всегда упрямый и непробиваемый.

Мне внезапно так обидно стало, что захотелось пустить слезу, но сдержалась, и когда Хеммери снова ухватил за плечи, пытаясь остановить мои метания, сердито толкнула его в грудь и отпрянула, обжегшись мимолетным прикосновением:

— Не смей меня трогать! Никогда!

— Я тебя сейчас свяжу, — глухо пообещал он.

— Просто оставь меня в покое.

— Я два дня пытался тебя поймать. Пока не поговорим, не отпущу, — Коул надвигался, все дальше оттесняя меня в тень.

Чудовище упрямое!

— Отстань! Иди к своим друзьям, уверена вы здорово проводите время развлекаясь дурацкими спорами! — еще одна попытка оттолкнуть его с дороги с треском провалилась.

Хеммери, скрипнув зубами, перехватил меня под локоть. Я вцепилась в его пальцы, пытаясь ослабить хватку, но он вцепился во второй локоть.

— Пусти!

Я брыкалась, как могла. Пыталась его пнуть, укусить, одновременно с этим выкручиваясь из его захвата, как змея. Глаза пекло от слез, которые вот-вот были готовы пролиться.

— Уходи!

Коул рывком дернул на себя, так что я с размаха впечаталась ему в грудь, и отскочить обратно не успела

— Евка, хватит, — прижал к себе, — не надо.

Ему ничего не стоило погасить мое жалкое сопротивление — просто сжал в объятиях, не позволяя ни брыкаться, ни вырваться. По-медвежьи сгреб в охапку, и сколько бы я ни дергалась — все зря.

От неравной борьбы я запыхалась. Задыхалась, хватая воздух ртом, до боли жмурилась, чтобы не зареветь.

Никаких слез! Пусть не думает, что я из-за него… Ни за что!

Под моими ладонями, надрывно сокращаясь, гремело чужое сердце. И сам Хеммери дышал так, будто пробежал десять кругов по полигону для экзаменов, будто ему не все равно.

— Ев…

— Пусти, — глухо промычала ему в грудь, и задержала дыхание чтобы не чувствовать его запах.

Когда он стал таким родным? Зачем я позволила себе привыкнуть?

— Извини за этот идиотский спор, — прохрипел он, — мы спорили еще до того, как знакомились с претендентками. Просто игра больших дураков.

— Просто игра?!

Коул тут же прижал сильнее, не позволив отдалиться.

— Да. Тупая игра. И недостойная. Нам казалось, что это весело.

— Вам до сих пор весело.

— Мне нет. Я не думал, что все так обернется. Не хотел… делать больно.

— Но сделал!

Сейчас точно разревусь.

— Прости меня. Я дураком был, Ев! Сначала поспорил без задней мысли, а потом увлекся, забыв обо всем. Мне нравилось с проходить вместе с тобой испытания, нравилось общаться. Ты мне понравилась!

Понравилась? Надо же, какое красивое слово. Не то что мое уродливое «влюбилась».

Рукавом стираю слезы, которые все-таки потекли по щекам:

— Так сказал бы. Признался, не доводил до крайности, не позволял бы себя целовать на глазах у всех. Или годовых экзаменов в виде приза за мое поступление для тебя было недостаточно? Эр-мобиль в хозяйстве полезнее?

* * *

Пытаясь вырваться, я случайно зарядила локтем Хеммери прямо под ребра, от чего он сдавленно охнул и дернулся. Надеюсь, ему было хоть на треть так же больно, как и мне. Задушила бы!

— Хочешь я его тебе отдам? Хочешь?!

Вот так просто? Сказал и даже ничего не дрогнуло внутри?

Я почувствовала себя еще более убогой, чем прежде. Для дурочки из Муравейника все эти атрибуты роскоши кажутся недостижимыми, а для парня из Хайса, выросшего в хорошей семье — ерунда, игрушки, которыми можно запросто швыряться.

— Девке своей отдай. Пусть радуется.

— Нет у меня никакой девки!

— Неужели такой популярный парень к третьему курсу не обзавелся армией поклонниц? — я рассмеялась, но смех прозвучал хрипло и надсадно.

Не умела я играть в такие игры, и учиться не хотела.

— При чем тут поклонницы? — он даже не отрицал, что они были.

— Не при чем. Все хорошо. Отпусти меня, Коул. Завтра рано вставать, первый учебный день, надо подготовиться…а не забивать себе голову мыслями где ты и с кем.

— Кажется, кто-то ревнует? — натянуто улыбнулся Коул, пытаясь перевести все в шутку.

Только у меня не было настроения шутить. Горечь затапливала до самых краев:

— Ревную? Ты серьезно? Я, конечно, не такая умная, как аристократы Хайса и порой слишком наивная, но даже мне понятно, что нет смысла ревновать того, для кого ты просто кукла и предмет спора. Так что нет, Коул. Не ревную. Мне просто стыдно, за то, что я сама липла к тебе,