Лукоморье. Книга 1 - Родион Александрович Вишняков

– Я сейчас с ума сойду! – Рада в панике завертела головой, закрывая ладонями уши. – Не могу это слушать! Это невыносимо!

– Да. Это в первую войну было. Подняли в Новый год и бросили на штурм. Но я не в пехоте был, меня в минометчики отправили. А потом, когда неразбериха пошла, я и не понял, как в плен попал. Первое время вообще мысли собрать не мог. Все никак не укладывалось, что теперь в плену. Держали меня и еще нескольких парней в яме три дня. Потом пришел их главный. Спрашивает меня: ты контрактник или срочник? Я говорю, срочник. Ну, раз срочник, тогда иди отсюда… И отпустил меня. Вернулся в часть, дослужил. А потом на гражданке хотел, как Лешка Винников, преподавателем стать, но на вступительных завалил психологический тест. Мне говорят: вам нельзя с людьми работать, у вас чеченский синдром. Вы их ненавидите. Я говорю: конечно, они же в меня стреляли. За что мне их любить? В общем, завалили меня. Выдали бумажку с заключением. Устроился на временную работу и стал узнавать, что могу делать с этой бумажкой. А мне один знакомый и говорит, что единственный вариант – выучиться на психолога и самому себе снять этот диагноз…

Открывать глаза было лень. Разбуженный тихим разговором Гиля и Рады Винников прислушался. Снаружи было тихо. Мавки или успокоились или ушли.

До того, как к Алексею пришел сон, они еще какое-то время плакали. Словно и впрямь маленькие дети, которых бессердечные, жестокие взрослые бросили на улице, запершись в доме и забыв про своих малышей.

По истечении часа к доносящимся с улицы душераздирающим звукам мужчины привыкли и перестали обращать на происходящее за стенами внимание. Труднее всего пришлось Раде, чье женское естество и природная мягкость боролись с логикой и пониманием ситуации. Вконец изведенная и вымотанная Катя успокоилась только после того, как Хэлл нашел у себя в кармане заначку какого-то седативного препарата. Шприца под рукой не было, поэтому небольшую ампулу с бело-синей этикеткой пришлось выпить. После этого Радченко отвели в дальний угол и укрыли спальником. Катя еще какое-то время лежала, тихо глотая слезы, пока лекарство не начало действовать.

Потом, видимо, она проснулась и решила подсесть к дежурившему Сашке, чтобы убить время или, может, чтобы он отвлек ее разговорами от невеселых мыслей.

– А я ведь тоже учитель. – К монотонному голосу Гиля добавился тихий, мелодичный голос Кати. – Мы же с Лешкой учились вместе.

– Вы что, знакомы?

– Да.

– Ничего себе. Вот это новость.

– Вот так. Но мне работу по специальности найти не удалось: в год выпуска не было вакансий. Пришлось идти в лабораторию, чтобы хоть где-то работать. Так я и попала сначала в НИИ, а потом сюда.

– Мотает нас…

Голоса становились все тише и неразборчивее, и, перед тем как Винни вновь провалился в черный, лишенный снов мир, он успел подумать, как же было обидно в тот раз, когда он так и не смог сказать ей все, что было у него в голове…

– Доброе утро.

Катя почувствовала, как чья-то рука осторожно легла ей на плечо, и открыла глаза.

– Эй, вставай. – Винни улыбнулся. – Рассвело. Пора просыпаться. Смотри свой аппарат. Мы уезжаем вперед, начнем разгрузку и монтаж.

– Доброе утро. – Рада потерла глаза. – Я все-таки заснула опять?

– Угу. Ты уже вовсю сопела, когда пришла моя смена дежурить.

– Ой! А это что?

– Спальник. Ты же уснула прямо здесь. Будить тебя не хотелось, вот и решил накрыть.

– Спасибо. – Девушка потянулась. – Может, еще и кофе угостишь?

– Молотый? Две ложки сахара и молоко?

– Ничего себе! Ты помнишь?

– Я все помню. Даже то…

– Мы идиоты! – Дверь открылась, и в помещение зашел Гиль.

– Все?

– Конечно! Мы с вами вчера обсуждали планы на утро и упустили элементарную вещь. Сейчас разгружаем «телеги», и одна, забрав этот аппарат и тот, что мы оставили по дороге сюда, несется в поселок. Так есть шанс доехать до окончания срока с двумя работающими ящиками. А у оставшихся будет время, не торопясь, сделать свою работу и вернуться назад.

– Ура! – Рада подскочила. – Когда собираться?

– Через час быть готовой.

– Тогда надо спешить. – Винни направился к двери. – И чего мы вчера до этого не додумались?

– А вот спроси.

Глава 9

– Смена! – Сидевшая на носу «телеги» Рада бросила взгляд на опустевшую верхнюю сферу в песочных часах и с тревогой посмотрела на тяжело дышащего Ларса. Парень еще не успел отдохнуть с последнего раза. Высокий темп езды предусматривал только один-единственный перерыв – на «точке», где она сможет забрать второй «Полирег». А дальше – опять терпеть. Выжимать из себя остатки сил, скрипя зубами, копить в горящих мышцах кислоту, чтобы успеть доставить собранную информацию в Первый поселок.

Катя отчетливо помнила выражения лиц под конец вчерашнего дня и нецензурную ругань, красноречиво свидетельствующие о полном физическом истощении. И с первых минут сегодняшней «гонки» предложила свою помощь в работе на рычаге. Так у оставшихся с ней двух проходников будет больше времени для восстановления сил. Идея была принята, но работать наравне с собой мужчины ей не дали. Хэлл безапелляционно заявил, что феминистское равноправие в Зоне не работает, поскольку здесь процветает культ личности доминантных самцов. После чего было установлено правило: включать Радченко в работу через две смены, отдавая ей всего пять минут для работы с тяжелым механизмом.

– Давай я, – предложила Катя.

– Сиди, – выдохнул Ларс. – Работаем в установленном порядке.

Он тяжело поднялся и сменил Хэлла за рычагом. Последний с видимым облегчением уселся на освободившееся место и тут же приложился к таре с водой.

– Скоро будем на «точке». – Ясаков, напившись, завернул крышку и посмотрел на Катю: – Тебе нужно только забрать аппарат?

– Да. Все как с первым. – Она кивнула в сторону «хвоста» дрезины, на стоящий там «Полирег». – Только быстро кое-что там гляну.

– Хорошо. Значит, после этого еще часа четыре – и можно будет выдыхать.

– Спасибо вам. – Катя положила руку на плечо Хэлла.

– Не за что. – Он качнул головой. – Одно дело делаем. Мы тебе сейчас помогаем, а потом ты нам поможешь, когда расшифруешь то, что там внутри накопилось.

– Это да. – Рада улыбнулась. – Я там точно такого нашифрую!

– Не прибедняйся, – устало улыбнулся проходник. – Все профессии нужны, все профессии важны. Помнишь, как там у Маршака было? «Я бы в летчики пошел, пусть меня научат…» Или это Маяковский?

– Ты все перепутал. – Радченко