Плач феникса - Дмитрий Шебалин

шатающихся ногах. И вот, когда мне уже показалось, что дело движется к оглушительной победе, облепившие мага «тернии» вдруг поблекли и начали отмирать, одна за одной. Приток энергии тоже пошёл на спад, успев наполнить источник процентов примерно на десять. Но хуже всего было то, что настроение Блурвеля, кажется, совсем не изменилось.

— Отличная попытка! — его голос раздражал сейчас как никогда. — Даже догадываюсь, кто мог поделиться с тобой такой хитрой штуковиной. Мастер белой ленты всегда славился своей искусностью и неповторимым стилем. Слышал даже, что лет так тридцать назад в Греше его окрестили «хозяином мёртвого сада». И сделал ты всё правильно, по месту и по времени. Но проблема в том, что у того же Ульдага в запасе есть чем своего противника добить. А у тебя? Есть ещё хоть что-то у тебя⁈

Как же ты надоел…

— Да подавись!

Уже не совсем соображая, что делаю, я забрал всю доступную мне энергию из источника, после чего щедро зачерпнул и из «слезы» тоже. Двенадцать «градин», половина из которых отливала каким-то странным медно-оранжевым цветом, и два «молота»: обычный и искрящийся золотыми молниями. Всё это, ведомое моим раздражением, в раз сорвалось в полёт и врезалось в пока ещё остающуюся неподвижной цель. От последовавшей за этим взрывной волны меня обдало встречными потоками воздуха, но не замедлило ни на миг. Сцепив зубы, я рвался к противнику, уже обнажив свой меч. «Раскол», но вместо этого чужая и не всегда послушная сила пронеслась сквозь меня, наполнив лезвие злостью и решимостью. Лишь завершив выпад и отдёрнув оружие обратно, я понял, что он так и не встретил на своём пути сопротивления. Вот же хрень…

— Думаю, на этом лучше нашу тренировку на сегодня закончить, — спокойный и рассудительный голос Блурвеля, так не вяжущийся с ещё недавней его нахальностью, охладил мой пыл и помог трезво взглянуть на происходящее.

Маг, стоящий прямо передо мной, уже полностью избавился от остатков «терний» и даже успел обновить свой пассивный «щит». Всё говорило о том, что я вроде бы проиграл этот бой в одну калитку. Если бы не одно «но». Лезвие моего клинка наполовину было испачкано кровью.

Видя моё замешательство, мастер-лекарь, немного поморщившись, всё же нашёл в себе силы улыбнуться. Он неспешно протянул руку к острию и аккуратно дотронулся до него пальцем. Свежие красно-бордовые разводы на металле зашипели и осыпались на песок мелкой чёрной пылью. Тоже самое он проделал с небольшим тёмным пятнышком на своей чёрной кожаной куртке в районе правого подреберья.

— Главное правило хорошего мага — не оставлять после себя следов, — всё так же буднично произнёс он. — Полагаю, нам следует сделать небольшой перерыв в практических занятиях и в следующий раз немного подтянуть твою теорию. Не возражаешь?

— Отнюдь, — устало выдохнул я, стараясь погасить разгоревшийся в глазах огонь.

— Что ж, тогда до завтра.

Блурвель развернулся ко мне спиной, после чего уверенной походкой зашагал к выходу, позволив мне сохранить остатки достоинства и плюхнуться жопой на песок уже будучи в гордом одиночестве.

Бой вышел интересным, а его итоги давали почву для размышлений. Не знаю, кто из нас смог удивить друг друга в большей степени, но точно могу сказать, что такая тренировка пошла мне на пользу. А ещё эта фраза, про главное правило хорошего мага… Она куда больше подходит хорошему ассасину, чем призванному врачевать магу-лекарю. Но ведь ещё Кромвель говорил, что жизнь и смерть — медали одной стороны, и лучшие из убийц получаются как раз из тех, кто разбирается в этом лучше других. По словам же Полемы, Блурвель — сильнейший из всех ныне живущих магов аспекта жизни, и я был склонен ей верить. Страшно представить, кто именно прячется за маской этого улыбчивого паренька, и какие ещё поручения Императора он выполняет.

Чёрт, надо бы встать, но что-то ноги не держат.

— Мог бы и подлечить перед уходом, — сам себе под нос буркнул я и тут же на всякий случай огляделся по сторонам в поисках наблюдателей.

Ладно, один чёрт, нужно найти в себе силы и наконец подняться. Ну не вечно же здесь сидеть и рефлексировать? Дела не ждут и сами себя точно не переделают. А ещё их не будут делать те, кому впавший в прострацию командир, не выдаст соответствующие задания. А этого допускать никак нельзя. Так что подъём!

* * *

Последующие три дня прошли в тренировках и обучении. Мастер, на короткое время ставший для меня наставником, договорился с Академией, чтобы та предоставила нам арену на весь этот срок. Более того, мы на ней всегда были одни, и, зная Блурвеля, это действительно было так. Никто посторонний за нами не наблюдал, разве что его собственные соглядатаи.

И с каждым днём я всё больше убеждался в том, что мой оппонент помимо своего таланта врачевания имеет ужасающий потенциал и является очень грозным противником не только для меня, но и для любого другого мага, решившего померяться с ним силами. Я вообще не уверен, что в Империи найдётся кто-то кроме самого Императора, способный выйти из такого поединка победителем.

Но и про теорию он не соврал. В моём распоряжении вдруг оказались книги и записи из Академии, которые вряд ли попадали в руки обычным одарённым студиозам. Сразу за их изучением тут же следовала практика, а когда сил не оставалось и на неё, начинались разговоры на, казалось бы, не связанные с магией напрямую темы.

— Сколько зарабатывает твой отряд, Мазай? — в очередной раз нескромным вопросом огорошил меня Блурвель. — В одной лишь Империи ты должен был получить порядочно так золота. Уж мне-то это хорошо известно, я сам лично передал тебе немало монет.

— И все до последней мы заслужили, разве нет? А вообще, не грубо ли спрашивать другого человека о его личных финансах? Я бы вот, например, о таком узнавать у тебя постеснялся.

— Да нет же. Конкретная сумма меня не интересует. Скорее речь про твою мотивацию. Что-то же заставляет тебя двигаться дальше, браться за новую работу, вновь рискуя ради этого своей шеей.

— А что заставляет знатных особ делать то же самое? Интриги, подкупы, растраты и убийства. И всё ради того, чтобы занять место хоть чуточку повыше. Стоит ли оно того?

— О, тут как раз всё проще, — даже улыбнулся он. — Представь себе палку с жёрдочками, на каждой из которой сидит