Старая школа рулит - Дмитрий Ромов

не успели. С двух сторон двора к нам рванули два больших чёрных джипа и из них высыпали ребята в чёрных скафандрах. Гопники дрогнули и бросились было в разные стороны, но шансов у них не было. Я увидел Петра Романова, спешащего ко мне.

Но он вдруг остановился и посмотрел в сторону. Оттуда донеслись звуки форсированных моторов и послышался лютый басовый долбёж, но из-за штабелей плит не было видно что именно там происходит. А через мгновенье из-за этих плит появилась небольшая толпа.

Это были молодые пацаны, причём упоротые в ноль. Они орали и валили гурьбой. А впереди всех, с бутылкой шампанского в руке, как с дубиной, шёл Князь. Твою мать! Это было неожиданно.

Я повернулся к Романову и метрах в двадцати сзади и левее него увидел Кукушу, который делал предупреждающие знаки.

— Нет! — помотал я головой. — Что же за день такой?

Из-за кучи мешков с песком в сопровождении крепеньких ребятишек появился Матвеич…

15. Мутные разборки

И грянул бой, Полтавский бой!

В огне, под градом раскалённым,

Стеной живою отражённым,

Над падшим строем свежий строй

Штыки смыкает. Тяжкой тучей

Отряды конницы летучей,

Браздами, саблями звуча,

Сшибаясь, рубятся сплеча.

Бросая груды тел на груду,

Шары чугунные повсюду

Меж ними прыгают, разят,

Прах роют и в крови шипят…

Полтава, однако. Пушкин. Про Петра Алексеевича Романова, кстати накропал…

Как Карамзин, крупными мазками создающий полотно истории, взирал я на поле брани и обозревал, как сшибались отряды противников, как рушился строй и чёрная волна под реющим русским триколором заливала, смывала, топила ворога и очищала берег котлована будущего элитного жилья.

Но если отбросить все эти аллюзии и иллюзии, то никакой битвы и не было. Чёрные рыцари достойных противников сегодня не имели и просто крушили всё, что осмеливалось шевелиться при их приближении. Сначала — оборотней в погонах, потом остальных.

— Пистолет! Крикнул один из чёрных со стороны мешков с песком.

Там только что стоял засадный полк Матвеича. Автослесарь, похоже, был не промах. Истосковался, видать, по битвам ушедших эпох. Князь, схлопотав по роже, превратился в «тишайшего князя тишины» и сидел на сырой земле, понурив буйну головушку. Ну, а гопники из Кировского со своими холодными арсеналами вязались и паковались буквально в штабеля, создавая визуальную связь со сложенными здесь строительными материалами.

В общем, всё прошло быстро, эффективно, без шума и пыли. По принципу «буду бить аккуратно, но сильно». Вскоре подъехал автобус тёмно-лилового цвета и всех участников мероприятия загрузили в него и повезли по улицам города, как пионеров в день рождения пионерии.

Кукуша не пострадал, а меня пригласил в своё авто Пётр Алексеевич.

— Что за каша, школяр? — помотал он головой, когда «экскурсионный» автобус ушёл на базу. — Особенно порадовали активисты НАС. Они откуда взялись вообще?

— Это кто? — нахмурился я.

— Национальный антинаркотический союз. Есть такая ассоциация.

— И кем они были представлены на сегодняшнем празднике?

— Да дед какой-то с малолетками. Но ты бы видел рожи этих борцов за трезвость и незамутнённый разум. Малолетние преступники. Ладно. Мне надо ехать. Сегодня тебя дёргать не буду. Так что иди пока.

— А как у вас сейчас система работает? Мне надо будет с матерью приходить или самому можно?

Он внимательно посмотрел мне в глаза.

— А ты прямо хочешь все эти дела? — спросил он. — Допросы, протоколы и прочее?

Я ответил не сразу. Тоже внимательно на него посмотрел.

— Да не особо…

— Ну, может, тогда оставим наше общение в неформальной плоскости?

— Но я думал, вам надо будет отражать в рапорте…

— Рапорт — это вопрос сугубо творческий. Если правильно к нему подходить. Ты же вроде хотел мафию накрыть?

— Хотел, — прищурился я.

Машина стояла за мешками с песком и была закрыта от посторонних глаз стройматериалами и кустами.

— Молодец, — сказал он и посмотрел на часы. — Здесь не самое лучшее место. И время. Короче, ты же одноклассник племянника барона? Вот и кумекай. Мы этот факт можем попробовать использовать. В общем, ты не против, я правильно понял?

— Посотрудничать? Я же ЮДМ.

— Это что ещё такое? — не понял он.

— Юный друг милиции… — усмехнулся я и прикусил язык, обдумывая новую мысль.

— Ты чего?

— Слушайте, Пётр Алексеевич… а вы меня задержите.

— Чего?

— Да-да. Хорошая идея. И поместите вместе с Князем.

— Да он же угашенный, не соображает ничего. Какой смысл?

— Ну и пусть. Факт останется фактом. Одну камеру делили. Мы, правда, не одноклассники, но в школе пересекаемся, понимаете? Кое-какое общение происходит. Я, конечно, правой рукой барона после этого не стану, но чуть ближе подобраться постараюсь. Мы с вами оба понимаем, они будут меня воспринимать, как чужака и близко не подпустят. Но шанс стоит использовать. Надо только матери придумать, что сказать… И бумажки все оформите, если они вдруг имеют у вас своих людей. Потом на свидетеля можно будет переквалифицировать.

Пётр задумался.

— А тебе это зачем вообще? — нахмурился он. — Ты ментом что ли стать хочешь, не пойму?

Да как тебе объяснить, Пётр Алексеевич… Мне надо до твоего главного босса добраться. До Никитки Щеглова. Просто так ведь к нему не подступишься. Он вон какой стал, на кривой козе не подъедешь.

Впрочем, слабое место у Никитоса имелось — моя жена. Катя, Катенька, Катюша. Не потому что любовь и всё такое, а потому что на ней его недвижка висела. И на Руси-матушке, и за кордоном тоже. А Катюха крепко бухала и не помнила, кому что говорила по пьяни. А это было проблемой, ещё какой проблемой.

— Ну, ладно, поехали, — кивнул Романов, — раз ты такой инициативный. Выпущу тогда вместе с цыганами. Но давай по чесноку, школяр. Если кто-то узнает об этом нашем эксперименте, мне конец. Ясно? Вылечу с места, как пробка. Сечёшь, к чему это я?

— А вы, Пётр Алексеевич, за УПК или за справедливость? — усмехнулся я. — Чисто для себя интересуюсь. Я лично думаю, что обеспечить торжество закона не всегда можно. А вот со справедливостью ситуация радикально иная. Была бы воля. А про риск… догадываюсь, что рискуете. Ну, а как иначе? Зато на шампанское шансы резко повышаются.

Он хмыкнул и ничего не ответил.

— Маме позвоню, ладно? Вы только ей скажите, что