Только об этом не пишите! - Sally KS

Боясь рассердить хозяина дома, Ева бросилась оправдываться:

— Я понимаю, дети есть дети, играют и придумывают всякое! Просто я хотела узнать: а зачем моя мама у вас была? Дочка сказала, что она здесь подожгла стол…

— Как — подожгла? — вмешался изумленный Стас. Он посмотрел на стол — и правда, угол обожжен, а часть покрытия потемнела. — Спичками подожгла? Специально?

— Спичками! — Гектор Арнольдович снова расхохотался. — Ты бы присмотрелся к своей будущей теще! Там такая баба — никаких спичек не надо! А то ходишь с девушкой, обнимаешь в темноте и не знаешь, какое у нее приданое…

— Вы все неправильно поняли, — покраснела Ева. — Гектор Арнольдович, прошу вас… Мне очень страшно, и я просто хочу знать, что происходит… Скажите: зачем моя мать вас навещала?

— У нее и спроси, — грубо ответил старик. — А коли страшно — не приходи сюда. Здесь всегда страшно. У меня с дочерью Теоны дел быть не может.

— Но вы же… — Ева отчаянно пыталась узнать хоть что-то. — Вы же не всегда с ней враждовали, да?

— С чего ты взяла?

— А вот у вас за ширмой покрывало на кровати! Лоскутное. У моей дочери есть похожее, только поменьше. Кусочки ткани такие же.

— И что? — старик выпятил подбородок. Нет, он ничего не хочет говорить, это видно.

— Значит, она вам его подарила совсем недавно!

— Не подарила, а продала, — отрезал он. — За сто тыщ. Хорошим знакомым такие цены не ломят.

Стас присвистнул:

— Оно из кожи девственниц, что ли? — а мысленно добавил: «И откуда у вас сто тысяч, если с вас последние рога — и те сняли?..»

— Не знаю, из чего, — недовольно ответил старик. — Ты, Ева, с матерью сама разберись.

— Но если вы ее ненавидите, — в голосе Евы уже отчетливо зазвучали слезы, — зачем тогда покупаете у нее что-то? Вы и дочь мою ненавидите, потому что она на бабушку похожа?

— Я про твою дочь худого слова не сказал, — старик будто бы немного заволновался, что Ева сейчас заплачет.

Ева покачала головой, встала (Стас немедленно поднялся тоже) и уверенно повторила:

— Ненавидите. Вы ее назвали «девчонкой», пренебрежительно. Те, кому она нравится, говорят о ней по-другому, — она посмотрела на Стаса блестящими от слез глазами и с достоинством сказала: — У меня очень харизматичный ребенок. Она хорошенькая и такая милая, что ее все обожают. Я первый раз слышу, что она кому-то могла не понравиться по надуманной! — она прокричала это звонко, — надуманной причине!

Гектор Арнольдович подошел к разгневанной гостье и примирительно сказал:

— Ну, по надуманной, так что теперь? Она не золотой червонец, чтобы все ее прямо обожали. У меня поиграла, ей все понравилось, бабка ее по этому вопросу претензий ко мне не имеет. Ты бы ехала домой, девочка. Успокойся. Не обижайся на старика.

Стас взял руку Евы в свои ладони, пытаясь согреть, и со всей нежностью, какую был способен изобразить, произнес:

— Пойдем, пожалуйста, Ева. Может быть, позже мы сюда вернемся и сможем побеседовать еще раз. Первый блин комом, да?

Ева благодарно улыбнулась.

— Да, пошли, — а старику вежливо сказала: — До свидания. Возможно, когда-нибудь вы передумаете и поговорите со мной.

Стас бережно вывел ее из дома и сказал тоном, не терпящим возражений (расстроенные женщины слушаются именно такого):

— Ева, я тебе сейчас вызову такси, но мне нужно вернуться и довести начатое до конца. Редактор велел делать статью про рейд вместо Лавы, а я без этого старика ну никак не смогу! Мне не хочется тебя оставлять, но куда деваться?

Ева не возражала. Не противилась она и когда Стас осторожно прижал ее к себе и стал гладить по волосам. Он знал, что старик наблюдает за ними из какого-нибудь не заколоченного окна или щели. Галантно посадил девушку в подъехавшее такси и даже поцеловал ей руку. Пусть хозяин дома думает, что он и правда Евин жених.

Когда машина скрылась из виду, Стас бодро подошел к крыльцу и решительно постучал. А открывшему хозяину сказал так:

— Гектор Арнольдович, мне неловко вас беспокоить, но мне тоже очень нужно с вами поговорить наедине.

— Это еще о чем?

— Видите ли… Ева — моя невеста. И я бы очень хотел жениться на ней и жить долго и счастливо, но чувствую, что есть какая-то тайна, которая может этому помешать. Я ведь только сегодня узнал, что у нее, оказывается, есть биологическая мать, которая ее бросила! Меня это шокировало. А тут еще вы сказали, что будущая теща какая-то странная женщина. Прошу вас как мужчина мужчину: расскажите…

Глава 14

Они сидели на лавочке возле детской площадки, глядя, как Уля бегает вместе с другими малышами. Теона в своем сером плаще, с уродской коричневой сумкой и с седеющими волосами мышиного цвета, не выпускала из виду все, что происходит вокруг, но на ней самой вряд ли задержался бы взгляд. Она казалась такой… обыденной в этой обстановке, среди молодых мам в немарких спортивных костюмах и степенных бабушек.

— Я здесь как павлин в курятнике, — нервно сказала Марго и поправила подол алой юбки.

Теона неохотно оторвала взгляд от золотистых кудряшек внучки и равнодушно скользнула глазами по своей собеседнице — ее наряду в стиле Кармен, рыжим волосам, плетеной кожаной сумке, искусно имитирующей корзинку.

— А ты одевайся скромнее.

— Может, мне еще парик нацепить? — ехидно спросила Марго.

— Почему нет? У твоего режиссера наверняка целый арсенал маскировочных средств…

Маргарита хмыкнула. Режиссер камерного театра был ее дежурным любовником. Как забавно он злился, когда она позволяла себе критику его постановок! «…исполнитель главной роли постарался показать себя с наилучшей стороны — вышел по пояс обнаженным, — но этого оказалось недостаточно, чтобы вызвать эмоциональный отклик в зале. Если некоторые зрительницы и плакали на финальной сцене, то лишь от жалости к торчащим худым ребрам героя». Творческие люди такие ранимые, такие падкие на лесть… Этим она и брала — непохожестью на других светских хроникеров. «Как вам удается быть в такой прекрасной форме?» — типичный вопрос для всех артистов и артисток. А Марго с вежливой улыбкой спрашивала: «Как вы боретесь с неизбежным увяданием, чтобы играть молодых героев?»