Меченый. Том 5. Линия разлома - Андрей Николаевич Савинков

на юга. И вообще ехать летом. — Вот активные указатели поставили. Видите лампочки загораются, когда состав подъезжает к станции. Сразу видно, где мы находимся и в какую сторону состав движется. Так же в торцах вагонов появилось табло с бегущей строкой, там тоже выводится информация о следующей станции.

— Да, это полезно, — согласился я.

— А еще тиристорно-импульсную систему управления довели до ума. Наконец-то.

— Это вообще что такое? — Поезд быстро проскочил перегон и остановился на второй планируемой открытие сегодня станции. Двери открылись и вся делегация «с чадами и домочадцами» вывалилась на платформу. Поезд гуднул на прощание и ушел в тоннель на разворот.

— Это такой способ управления движением, повышающий КПД всей системы, — вдаваться в подробности начальник метрополитена явно не желал. Да, впрочем, я и не настаивал, можно иметь прекрасную память, но при этом совершенно не разбираться в узких технических нюансах. Хорошо, когда есть люди, которые в них разберутся за тебя.

Станция «Теплый стан» при всей своей технической схожести с «Коньково» — она тоже была островная мелкого заложения — визуально от своей товарки отличалась принципиально. Колонны, мрамор на стенах, красноватая керамическая плитка в оформлении. Ничего такого, никаких претензий на звание очередного «Сталинского музея», но все же глазу есть за что зацепиться. Гораздо приятнее, чем просто серый бетон.

Последней станцией на сегодня было «Ясенево», собственно именно из-за нее открытие участка немного затянулось и произошло на полтора месяца позже назначенного изначально 7 ноября. Ну да ладно, учитывая объем работ на данной стройке задержка в каких-то сорок дней выглядит вообще несущественной и вообще — это совершенно дурацкая привычка подгадывать знаменательные события под праздники. Работать нужно как положено, а не «по юбилеям».

На «Ясенево» — станция запомнилась отделкой путевых стен странной желтой плиткой, хоть убей не смог бы назвать это красивым, но да ладно — наша маленькая экскурсия и закончилась. Мы еще обсудили насущные потребности метростроевцев и транспортников, перекинулись мнением о возможности покрытия линиями метро всей территории Новой Москвы, сошлись на том, что для этого нужно пускать более скоростные поезда по отдельным линиям, после чего я со всеми попрощался и запрыгнув в машину рванул домой. Ко мне на новогодние праздники прилетела Диана и, честно говоря, рабочее настроение этот факт убил на корню.

Интерлюдия 5

Морской бой

12 февраля 1988 года; север Черного моря

ПРАВДА: ВРАГИ В МАСКАХ «РЕФОРМАТОРОВ»!

Органами Государственной Безопасности СССР в стенах самого Института экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР была пресечена деятельность глубоко законспирированной группы буржуазных перерожденцев.

Эта кучка так называемых «учёных-экономистов», укрывавшаяся под личиной радетелей за «ускорение» и «либеральные реформы», на деле разрабатывала заведомо губительные для народного хозяйства СССР программы. Руководил этой группой доктор Шаталин, чьи «труды» оказались не чем иным, как диверсионными проектами, призванными подорвать экономическую мощь нашего государства.

Идеологическим фундаментом их вредительской деятельности стала странная мысль о том, что государство — неэффективный собственник. Они выступали с предательской идеей о передаче построенных на народные средства заводов в руки «частного капитала». Под этим капиталом, разумеется, подразумевались они сами.

Но самое чудовищное — это их истинное, циничное отношение к советскому народу, к трудящимся, чьи интересы они якобы защищали. В своей личной переписке, которую они считали тайной, эти господа позволяли себе называть строителей коммунизма не иначе как «быдлом». А такие деятели из группы Шаталина, как Егор Гайдар и Анатолий Чубайс, открыто рассуждали о том, что возможные потери в промышленности и даже среди населения — это «допустимый ущерб» на пути к их химерической «справедливой рыночной модели».

Наблюдение за этой группой предателей велось нашими славными чекистами на протяжении нескольких лет. Это было необходимо для того, чтобы выявить все их связи как внутри аппарата КПСС, так и за пределами нашей Родины. Теперь, когда эти отщепенцы, поправшие марксистскую идею, находятся за решёткой и готовятся ответить перед советским судом по всей строгости закона, перед партией и народом встаёт суровый вопрос: как же так получилось, что наша советская система могла воспитать такой бурьян у себя в огороде? Кто нёс кадровую ответственность за то, что подобные элементы проникали в святая святей — в Академию Наук?

Сложившаяся ситуация требует от нас самых решительных выводов. Вероятно, нашим специальным органам и партийным комитетам стоит внимательнее присмотреться к определённым структурам, якобы занимающимся гуманитарными и экономическими исследованиями при АН СССР. Пора, наконец, отделить зёрна от плевел и очистить наши ряды от тех, кто, прикрываясь научной деятельностью, ведёт подрывную работу против интересов государства трудящихся.

Чёрное море зимой — место далеко не самое приятное. Регулярно штормит, да и просто холодно. Не как в Арктике, конечно, но желания вылезти на палубу и позагорать под ласковым южным солнцем советские моряки точно не испытывали. Тем более что именно сегодня у них были задачи поважнее.

Капитан 2 ранга Богдашин стоял на ходовом и слушал, как механик тихо докладывает в трубку: «Главная — к маневрированию готова». Он кивнул, будто механик мог видеть.

— Значит так, — сказал он в пространство, на него внимательно смотрели семь пар глаз находившихся на мостике офицеров корабля. — Работаем по инструкции. До последнего — без дурости. Но и без слабости.

В углу, молчаливый как корабельный шкаф, сидел политрук. Он не мешал, только переписывал в блокнот всё, что касалось «политической обстановки». За окнами мостика с едва слышным человеческому уху низким гулом вращались лопасти «двойки» — Ка-27, который тянулся на старт. Мгновение, движки машины взвыли, переходя во взлётный режим, и вертолёт устремился в небо, расширяя возможности обзора корабля на десятки километров окрест. Впрочем, особой нужды в этом не было: по заведённому пару лет назад правилу при наличии американских кораблей в Чёрном море флотская авиация сразу поднимала борт ДРЛО и непрерывно следила за обстановкой. Как писали во флотских отчётах: «в связи с крайне напряжённой военно-политической обстановкой в мире».

— Цель на курсе двести двадцать, — объявил радист-оператор Пальчиков. — Два контакта. Идут строем, «пеленг-скорость» стабильная. Опознавание — «Йорктаун» и «Кэрон». Они.

— Они, — повторил Богдашин. Рука непроизвольно потянулась к нагрудному карману, где когда-то офицер носил пачку сигарет. Вот ведь чума какая, полтора года как бросил курить, а в напряжные моменты всё равно хотелось затянуться табачным дымом. Правду говорят по телевизору —