Эволюционер из трущоб. Том 16 - Антон Панарин

class="p1">Екатерина подняла голову и увидела троих пулемётчиков, направивших на неё стволы. Тяжёлое оружие угрожающе смотрело в её сторону, готовое в любую секунду разорвать хрупкое тело в клочья. За спиной послышался вой, твари почуяли добычу и неслись следом. Она обернулась и увидела трёх вервольфов с хищными оскалами на мордах.

С клыков существ капала слюна, глаза горели голодным огнём, а лапы с когтями длиной с палец взрывали снег. У Екатерины не осталось сил бежать, ноги подкосились, и она упала на колени прямо перед воротами. Твари были в двадцати метрах, в пятнадцати, в десяти. Ещё мгновение, и они вцепятся ей в горло.

Загремели пулемёты на стене, разрывая вервольфов в клочья. Екатерина Павловна вздрогнула от громоподобных очередей и нервно улыбнулась, подумав, что вот и пришла её смерть, но потом снова зазвучал голос дозорного:

— Прекратить огонь! — и грохот стих так же внезапно, как и начался.

Ворота со скрежетом отворились, и из них выбежала группа гвардейцев. Суровые лица были насторожены, руки крепко сжимали автоматы. Первым к Екатерине подбежал седовласый офицер с майорскими погонами, присел на корточки и заглянул ей в глаза. Он вглядывался в её лицо, пытаясь понять, человек перед ним или очередной зараженный.

За его спиной стояли ещё пятеро бойцов с поднятыми стволами. Их серьёзные лица говорили о том, что стоит Екатерине Павловне повести себя странно, и её тут же превратят в решето. Женщина попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хриплый стон, похожий на воронье карканье. Губы шевелились, но слова застревали где-то глубоко внутри, не желая выбираться наружу.

— Жива, — констатировал майор и коротко бросил через плечо: — Тащите её в лазарет.

Два гвардейца подхватили Екатерину Павловну под руки и потащили в город. Её ноги безвольно волочились по заснеженной мостовой, а голова болталась, изредка задерживаясь в вертикальном положении, чтобы осмотреться. Каменные стены Калининградских домов покрывал толстый слой инея. В небо поднимался дым из труб, и в нос женщины ударил аромат свежеиспечённого хлеба, отчего та жадно сглотнула.

По улицам сновали военные и даже… Екатерина Павловна задохнулась в момент, когда увидела сотню бойцов в мундирах рода Архаровых. Она проводила отряд взглядом и потеряла сознание.

Спустя пять минут её доставили в небольшое здание с красным крестом на двери. Дозорный пнул дверь ногой, из-за чего раздался громкий грохот, и Екатерина Павловна очнулась, почувствовав терпкий аромат лекарственных трав. Её уложили на деревянную кушетку, застеленную чистой белой простынёй, и к ней тут же подошёл пожилой лекарь.

Морщинистое лицо с добрыми серыми глазами внимательно изучало пациентку, руки методично ощупывали конечности, проверяя, нет ли переломов. Он снял с неё лохмотья, обнажив исхудавшее тело, покрытое синяками всех цветов радуги, от жёлтых до фиолетовых.

— Истощение, обезвоживание, множественные ушибы и порезы, — бормотал себе под нос лекарь, что-то записывая в блокнот. — Чудо, что она осталась жива. Ещё день-два в аномальной зоне, и точно бы померла.

Он тщательно осмотрел каждый сантиметр тела Екатерины Павловны, заглянул в глаза, проверил рефлексы, прослушал лёгкие и сердце. После долгих минут осмотра лекарь выпрямился, вытер руки о полотенце и повернулся к ожидающим у двери гвардейцам. Он кивнул майору, давая понять, что опасности нет, после чего вернулся к пациентке и начал обрабатывать раны.

Йод жёг так, что Екатерина Павловна скривилась от боли, но не вскрикнула; после всего пережитого она знала, что тишина спасает жизнь. Она спасала её множество раз. Вот и сейчас по инерции женщина решила промолчать. Лекарь наложил повязки на самые глубокие порезы, дал выпить горького травяного отвара и укрыл тёплым одеялом. Екатерина Павловна даже сама не заметила, как уснула.

Спустя час дверь лазарета скрипнула, и внутрь вошёл высокий седой мужчина с мощными плечами и суровым лицом. Максим Харитонович Багратионов. Его карие глаза прищурились, уставившись на иссохшую женщину. Он медленно подошёл ближе, сел на стул рядом с кушеткой и долго молчал, изучая лицо, казавшееся ему знакомым. Максим Харитонович тяжело вздохнул и наконец заговорил низким хриплым голосом:

— Катька? Ты вообще как здесь оказалась?

Екатерина Павловна открыла глаза и посмотрела на старика. Губы задрожали, из глаз покатились слёзы. Она попыталась сесть, но тело не слушалось, и из груди вырвался лишь судорожный всхлип. Максим Харитонович протянул руку и осторожно коснулся её плеча, давая понять, что она в безопасности.

Несколько минут они молчали, пока Екатерина не собралась с силами и не заговорила прерывистым голосом. Слова лились потоком, смешиваясь со слезами, и складывались в бессвязную историю, полную ужаса и отчаяния.

— Меня… меня похитили, — прошептала она, сжимая одеяло побелевшими пальцами. — Не помню точно, когда это случилось, всё смешалось. Очнулась в какой-то лаборатории. Вокруг стояли люди в белых халатах, их глаза… глаза горели безумным огнём фанатиков. Они говорили о ритуале, о Великом Пришествии. А потом… потом привели его, — голос Екатерины сорвался на шёпот. — Александра. Моего мальчика. Он был бледным, израненным. Глаза пустые, словно из него выпили душу.

Максим Харитонович молчал, давая женщине выговориться. Екатерина сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но воспоминания терзали ее изнутри, не давая покоя. Она закрыла глаза, и перед ее мысленным взором снова возникла та проклятая лаборатория, холодные стены, запах крови и химикатов. Старик крепче сжал ее плечо, возвращая в реальность, давая опору, за которую можно было держаться.

— Они привязали его, начертили на полу руны, чертили кровью. Круги, символы, какие-то знаки… В центре круга был Александр. А после они начали петь, их голоса слились в единый гул, от которого болела голова. А потом он пришёл. — Екатерина замолчала, её тело задрожало от одних только воспоминаний.

— Кто пришёл? — тихо спросил Максим Харитонович, хотя уже знал ответ.

— Не знаю. Он. Сущность, забравшая тело моего мальчика, — одними губами прошептала Екатерина Павловна. — Он посмотрел на меня, и я почувствовала от этого взгляда первобытный ужас, сжалась в комок и могла только безвольно плакать. Я хотела закричать, но голос застрял в горле, словно кто-то сдавил его ледяной хваткой. Это всё ещё был мой сын, но уже не он. Понимаете?

Максим Харитонович кивнул. Екатерина продолжала говорить, её голос звучал механически, словно она пересказывала чужую историю, отгородившись от эмоций стеной равнодушия. Так мозг защищался от травмы, не давая ей полностью сломаться под тяжестью пережитого ужаса.

Старик слушал, запоминая каждую деталь, каждое слово, понимая, что эта хрупкая женщина пережила такой ужас, который смог бы вынести далеко не каждый мужчина.

— А потом он посмотрел на учёных, на этих фанатиков в белых халатах, и улыбнулся. Но это была