Революция - Виктор Сергеевич Мишин

Что и говорить, зашёл, даже чаю выпил, кофе у них нет и не предвидится, поэтому согласился на чай. Предложили свежих пирожков с мясом, отказался, наверняка это мясо ещё ночью мяукало во дворе этой же забегаловки.

Моя скромная персона никого не заинтересовала, за исключением одного подавальщика, или полового, кто их знает, как теперь их звать. Тот прям настолько активно хотел мне услужить, что стало противно, и я поспешил допить чай.

Наконец, около восьми вечера, я уже изнывал от ожиданий, показалась знакомая процессия. Впереди хрен на моей Вербе, с ним четверо солдат, затем кабриолет, замыкали ещё восемь конных. Антон Иванович в этот раз вновь был не один, но меня это не остановило. Встал так, чтобы точно оказаться перед его взором, по стойке смирно и глядел прямо на генерала. Он сейчас без погон, но царские награды не снял, отважный человек, мои у меня спрятаны на квартире, а до этого носил в сапоге, примотанными к ноге.

Мне удалось попасть на глаза Деникину, но, скользнув взглядом по мне и машинально вскинув руку к виску, он, скорее всего, не узнал меня. Обидно. Хотя на что я рассчитывал? И тут я понял, куда они едут, и бросился наперерез. Пробраться через немногочисленные вечером компании удалось быстро, генеральская процессия объезжала все эти толпы, поэтому на перекрестке я оказался раньше. Вновь встав навытяжку и вскинув руку к виску, жду, когда авто проедет мимо. И тут происходит одновременно два события. Одно пошло мне на благо, а вот второе, скорее всего, принесёт проблемы.

– Иди на х… отсюда, хрен ли вылупился!

И наездник, вероятно исполнявший роль командира охранного отделения, ехавший, между прочим, на моей кобыле, остановившись, замахивается на меня плетью, которой, вероятно, управлял Вербой. Перехватываю плетку, поднырнув под неё в самой нижней точке удара, наверное, в этом месте должна была быть моя спина. Этому приему я научился у настоящих казаков, и вот, гляди ты, пригодилось учение. Рывком увожу назад, и наезднику приходится реагировать и вынимать ноги из стремени, иначе он просто сломал бы себе руку. На плетке есть ремешок и в него была продета кисть. Этот горе-атаман со всей этой высоты смачно так прикладывается о булыжную мостовую, но не очень-то спешит вставать. Солдаты, следующие за ним, мгновенно вскидывают винтовки, но их действие прерывает окрик Деникина:

– Отставить! Винтовки на плечо! – Ух, какой у него голос, оказывается.

Я в этот момент наклонялся к пострадавшему, пытаясь узнать его самочувствие, но спешившиеся солдаты уже берут меня в кольцо.

– Спокойно, братцы, он сам виноват, вы же видели! – кричу я, а сам оборачиваюсь к седокам в автомобиле.

– Солдат, ко мне! – следует приказ, и я спешу его выполнить.

– Здравжелаювашевысокопревосходительство! – чеканю я, позабыв всё на свете. Ведь меня столько приучали к правильному обращению, что новые порядки оказались позабыты.

– Вольно, но вы, вероятно, ошиблись, молодой человек, превосходительства закончились в прошлом году. Можете обращаться по должности. Товарищ инспектор Генерального штаба, – а сам лыбится, ведь узнал же!

– Товарищ инспектор…

– Ладно-ладно, солдат, я всё понял. Садитесь в авто, едете со мной, вы ведь привезли мне сведения с фронта, я правильно понял? – Ух, как играет старый генерал!

– Так точно, товарищ инспектор Генерального штаба!

– Ребята, осмотрите Величко и в лазарет его. Для сопровождения хватит и половины отделения. Товарищ Свечин, мы завезём вас домой, не переживайте, я знаю этого солдата.

– Никаких проблем, Антон Иванович, вам виднее, – заключил сидевший рядом и всё это время молчавший второй пассажир кабриолета.

Я проводил взглядом солдат, поднимавших своего неудачливого командира, а затем забил болт и, сев на шикарное кожаное сиденье, лицом к Деникину и сопровождавшему его Свечину, расслабился. Мне, конечно, аукнется это сольное выступление, упавший с моей помощью командир охранного отделения мне этого не простит. Да и хрен с ним, убьет он меня, что ли?

«Вообще-то, именно так и сделает!» – промелькнула мысль.

Ехать оказалось недалеко, товарищ Свечин жил неподалёку, и, выйдя из машины, он попрощался с Деникиным и со мной за руку.

– Эх, – выдохнул Деникин, когда мы остались одни, не считая шофёра. – Давно не виделись, да, прапорщик? – улыбка во весь рот озарила лицо уставшего Антона Ивановича. Даже из-под густых усов и бороды мне хорошо было это видно.

– Прилично, больше двух лет, ваше… Товарищ инспектор. Кстати, демобилизовали меня поручиком.

– Я знал, что вырастешь. Ещё бы год прежней жизни и до полковника бы дорос. Помню, каким воином ты был в моей «Железной». Эх, знал бы ты, где сейчас мои «железные» ребятки…

– С Сергеем Леонидовичем, на юге, – хмуро бросил я.

– Знаешь? Откуда?

– Не поверил он мне, выходит, раз пошёл на это…

– Мы говорили с ним, в январе семнадцатого, кажется. Он что-то активно мне доказывал насчёт одного солдата, предсказавшего революцию и гражданскую войну, даже смерть ему предсказал, о как. Я не верил ему, а видимо, это все оказалось правдой. Ведь так, Воронцов? Думаешь, забыл тебя Деникин?

– На тот случай у меня есть одна вещь, – я осторожно, чтобы не привлекать внимание охраны, достал из-за спины кинжал.

– Сохранил, стало быть? Похвально! – даже удивился бывший генерал.

– Даже во Франции не потерял, берёг, – с важностью ответил я. – Как и этот подарок, – с этими словами я вытащил «кольт» и показал украдкой рукоять Деникину.

– А вот это, парень, плохой подарок, спрятал бы ты его от греха… – прочитав дарственную надпись, нахмурил брови Деникин.

– Его у меня можно забрать только вместе с жизнью, – высокопарно заявил я.

– Знаешь, когда Серёжа решил остаться на юге, я понял его, но не понял, почему он не поверил тебе.

– Он вам всё рассказал?

– Не он, я узнал всё это раньше, ещё до отречения.

– От кого? – удивился я.

– А кому ты в Петрограде рассказал об ужасах гражданской войны и смерти всей императорской фамилии?

– Рас…

– Григорий нашёл меня и… Он умеет быть убедительным.

– Жив?

– Да, позже об этом, дома. Кстати, мы приехали. Живу я теперь скромно, но меня устраивает.

Мы остановились на какой-то улочке, чёрт, я ведь даже дорогу не запоминал, был увлечен разговором. Мы с Антоном Ивановичем прошли в парадную и поднялись на второй этаж. Двери нам открыла молодая и красивая женщина, я не помнил из будущего, как выглядела супруга Деникина, но в том, что это она, почему-то был убежден. Раздевшись, прошли в кабинет, и Антон Иванович, попросив принести нам чаю, закрыл дверь.

– Не знаю, Николай, правильно ли я поступил, но сделал свой выбор и не жалею. Ты приехал