Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург

– Я пережил тебя, хотя мой век должен был быть безумно коротким и бесполезным. Я должен защищать людей и умереть за них. Но из-за меня умер единственный близкий и дорогой мне человечек. Может, я кого-то и спас, но я не спас тебя! – Я проклинал себя, я злился, и, ещё сильнее сжимая кулаки, срывался в крик.

– Хватит! – Твёрдо сказала девушка. – Ты говоришь так, словно только ты принял решение о том, что мы должны быть вместе. Я тоже осмелилась, позволила себе полюбить, зная, что всё имеет конец. Зная, что когда-нибудь мы разобьем друг другу сердца и разойдемся, хлопнув дверями. Я знала, что наше счастье не может быть вечным. Знала и не испугалась этого! Я была безумна так же, как и ты, но я не плачу о том, что всё это кончилось. Я была счастлива и ни разу не была предана любимым мной человеком. Я была счастлива как никто, потому что я не успела узнать периода ссор и взаимной ненависти. Хватит обвинять себя и только себя! Я знаю, что ты любил меня, и я любила тебя, я знаю, что мы были безумны. Хватит винить себя, хватит искать смерть. Живи и помни обо мне. Помни о той любви, что была между нами. Живи! Это моё последнее желание.

– Даша! – Крикнул я, подбежал и крепко сжал её в своих объятьях. – Я люблю тебя…

Всё вокруг затихло. Я не знаю почему, ведь я с силой зажмурил глаза и держал в своих руках свою любимую. Вдруг я почувствовал, как её руки нежно обхватили меня, и она уткнулась мне в грудь. Ещё мгновение – и она тоже заплакала. Я чувствую её…, чувствую. Это всё, чего я желал последний год. Я мечтал просто обнять её.

После этого я посмотрел в её глаза и понял, что она видит меня. Она улыбалась и смотрела на меня.

– Что ты наделал…, – с трудом выговорила она по слогам.

– Что? – Удивился я.

– Я ведь тоже мертва, – проговорила Даша.

Я повернул голову в сторону и увидел, что сотни, тысячи, а, может, и миллионы мертвецов с удивлением стоят и со всех сторон смотрят на меня.

– Они теперь все тебя видят, – она тихо объясняла последствия моих деяний, а я осматривался и боялся того, что вот-вот должно произойти. – Ты тёплый, ты живой. И они все хотят ощутить твоего живого тепла.

Я быстро впился Даше в губы, понимая, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Со всех сторон в одно мгновение раздался безумный шум – мертвецы ринулись ко мне. Я понял, что если я чувствую свою девушку, то почувствую и как тысячи рук будут рвать меня во все стороны. Живым нельзя находиться среди мёртвых и наоборот. Резкая боль в области живота – это Даша двумя руками толкнула меня со всей своей силы, и я упал. При падении я ударился головой о камень, и вдруг всё исчезло.

– Прощай, – услышал я, но и этот крик моей возлюбленной быстро исчез.

Я видел темноту закрытых глаз и чувствовал, как вдыхаю приятный свежий воздух. Слышал, как с улицы через окна доносились звуки живого города и невнятная речь на не родном мне языке. Здравствуй, жизнь. Здравствуй, Париж.

***

Боль в висках, слёзы медленно скатываются по щекам и падают на подушку. Я чувствую, как она намокает. Мне всё это только приснилось, привиделось или же нет? Моё сознание со мной играет или это всё действительно произошло? Мы видели много всякой чертовщины, так что тут уже ничему не удивишься. Но Дашу я ощущал, я действительно чувствовал её, когда держал в своих руках.

Почему же я всё ещё жив? Этот вопрос уже более интересный. После того, что случилось…, а что, в общем-то, случилось? Что произошло? Не знаю…

Сейчас я просто очнулся, просто открыл глаза, но чувство такое, словно я тряпочка. Будто я весь сломанный, несобранный какой-то. Очнулся полностью опустошённый, без какого-либо желания жить. Не хочу даже вставать с постели, руки и ноги задеревенели и немного гудят внутри. Такая приятная боль, словно с мороза в тепло зашёл. Кричать не хочется, но и двигать чем-либо, тоже желания нет. В квартире абсолютная тишина, я слышу только ветер, попадающий в комнату через открытое окно, и вижу много света. Зачем я очнулся в очередной раз? Почему я не могу даже умереть как положено. Всё начиналось сначала, но для кого и зачем – без понятия.

Я слегка повернул голову и увидел на тумбочке возле кровати мятую пачку сигарет. Сигарета в зубах, теперь единственная проблема – это отсутствие зажигалки. «Ладно, мыследействие мне в помощь», промелькнула мысль, и её можно было бы назвать гениальной, если бы при попытке создать огонь я не завизжал от лютой боли, мгновенно сковавшей и вывернувшей всё моё тело наизнанку. Это было адски ужасно, меня перемололо и выкрутило, холодный пот покрыл всё тело, и безумный ужас проник в сердце. Я заворочался, начал выгибаться, словно под действием сильных электрических разрядов. Когда меня перестало метать в страшных конвульсиях по кровати, я тяжело задышал, словно болен лихорадкой, и закашлял так, словно вот-вот и выхаркну лёгкие. Придётся по-людски искать зажигалку, а с мыследействиями необходимо повременить до полного выздоровления, хотя ещё неизвестно, смогу ли я их вообще использовать снова. Вот так сюрприз, но с учётом того, что я жив – это всё мелочи.

Встал с постели, обнаружил себя полностью голым в комнате Рене, но чего нам стесняться. Голова кружилась, вертолёт швырял меня из стороны в сторону. Одна мысль была, и та не сильно позитивная: «лишь бы не выронить сигарету». Нагой, еле-еле передвигаясь по стеночке, я дополз до стола в большой комнате. Начатая бутылка водки, пара рюмок, зажигалка. О да, то, что необходимо, чтобы позавтракать после смерти. Хлопнув рюмку, я закурил. Состояние по-прежнему было ужасным, но, вроде, немного полегчало.

Я нашёл свои вещи постиранными и аккуратно убранными в шкаф в гостиной. Приятно пахнут, на них не осталось и следа того ужаса, который они повидали в нашу последнюю вылазку. Куртку я решил не накидывать на себя, больно уж тёплый день выдался, так что отделался синими джинсами, белой водолазкой и кроссовками.

Вышел во двор – красота. Я чувствую тёплое прикосновение солнца совсем не так, как обычно: я ощущаю каждый лучик уже совсем летнего солнца. Как оно нежно ласкает лицо; очень приятно, ничего другого в жизни будто