Человек без прошлого - Марина Удальцова

Робкий стук в дверь прервал его бегающие по кругу мысли. За дверью показалась пугливая девочка-рабыня. Кланяясь, она отдала Ниову записку. Ниов молча проводил её ласковым взглядом. Сейчас он практически ничего не мог для неё сделать.

Развернув серый клочок, он увидел два слова: «Приходи. Исса.»

Ровно одну секунду он успел помечтать о том, что принцесса, наверное, не так уж ведь и рвётся укрощать этих своих крылатых ящеров. Но потом пришёл в себя. Хочет пожаловаться на равнодушие Ранаяра — не более того. Или поделиться содержимым письма. Ниов морщась и цепляя шрамы, натянул штаны, неряшливо накинул на голый торс темно-красный плотный халат и, не подпоясавшись, побрёл к Иссе.

Покружив по дворцу, Ниов нашёл покои Иссы. Он вошёл так же робко, как к нему входила рабыня. Исса стояла к нему спиной и бойко растирала в пальцах какие-то сухие листки. Потом кинула их в горячую миску аромалампы, под которой горел огонёк. По комнате расползся свежий незнакомый аромат.

— Звала меня? — Ниов по-шерстолапьи переминался с ноги на ногу. Только бы не приблизиться к ней настолько, чтобы она услышала, как от волнения грохочет сердце.

— Иди сюда, — она неопределённо повела рукой в сторону кровати.

Ниов неуверенно шагнул вперёд. Он всё пытался разгадать, что ему позволено. Сдвинулась ли хоть на ноготок та грань, что негласно установилась между ними?

Теперь он разглядел девушку. Влажные после ванны волосы были заколоты золотыми шпильками со звёздчатыми сапфирами. Несколько прядей выбились из прически и спускались вниз по тёмно-синему халату с изображением причудливых изумрудно-оливковых перьев. Из-под пол халата виднелись шёлковые юбки ночного платья. Ниов с глуповатой улыбкой подошёл вплотную к жене. Посмотрел ей в глаза — и пропал! Тянущая, сладкая боль металась от сердца в низ живота и обратно. Взъерошенный, развязный от того, что сегодня видел на рыночной площади, он вожделел её с удвоенной силой. Слабая надежда волновала его, заглушая даже ноющие раны.

— Так ты уже не хочешь укрощать ящеров?

В сиплом голосе появились звенящие нотки: ему плохо удавалось скрыть волнение. Но уже спустя секунду он почувствовал себя ещё глупее. Исса укоризненно сказала, не глядя на Ниова:

— Я приготовила тебе мазь, чтобы шрамы не так болели. Я читала, на жаре такие раны ноют сильнее.

Ниов уныло отвернулся, в глубине души получив пощёчину от своей совести. Дурак! Голос снова стал глухим.

— Виноват, принцесса.

Повисла пауза. Наконец Исса осторожно приблизилась, словно ожидала, что Ниов вот-вот на неё набросится. Усадила его на кровать и откинула полы его халата. Раны горели зелёным. Казалось, вот-вот из них польётся изумрудная кровь. Ниов делал вид, что здоров, но на самом деле шрамы не рубцевались, а только ныли всё хуже с каждым днем.

Исса взяла пузырёк и стала аккуратно наносить мазь. Ниов прикрыл глаза — прикосновения девушки и мягкий запах лекарства погружали в дурман и дремоту. Когда она прошлась по всем ранам на его торсе, он открыл глаза. Исса продолжала водить руками над кожей Ниова с таким сосредоточенным лицом, что Ниов даже испугался.

— Ты что делаешь?

— Говорю с воздухом. Чтобы тебе было не так жарко.

Она на секунду отвлеклась, чтоб ответить, а потом вновь замолчала, продолжая окутывать его руками. Пока Ниов смиренно ждал, он с любопытством разглядывал Иссу. Веки её были полуприкрыты. Она вдохновенно шептала что-то невнятное, то и дело улыбаясь едва-едва одними уголками губ. Она непреодолимо манила его — не только потому, что была красивой. В ней была какая-то бесконечная мягкость, податливость. Во всём: во взглядах, в движениях, в характере. Хотелось касаться, чтобы ощутить эту мягкость, не отпускать её от себя, обладать ею… Он и безо всякой Леды забывал с нею рядом всё на свете!

Когда она закончила этот свой ритуал и отстранилась, Ниов произнес, глядя на её одежду:

— А на Севере тёмно-синий считается цветом скорби.

— А здесь не считается, — быстро ответила девушка. Потом, помолчав, добавила. — Я тоже сегодня скорблю. Хороню любовь.

Ниов не знал, что ответить. Понятно было — она завела речь о Ранаяре. Пока Ниов пытался сложить слова в сколько-нибудь удобоваримое предложение, Исса сама продолжила:

— Знаешь, Ниов, я… Боялась его увидеть.

— Ты же так рвалась на Юг из-за него.

— Ну, не совсем из-за него. Вернее, не только из-за него.

— И ещё домой.

Исса плотно сжала губы и опустила взгляд.

— «Домой!» — горько фыркнула она. — Дом для меня — где я росла. В Дубовье, на хуторе. Маму я почти не помню. Отец… Всегда такой церемониальный! И я уехала. Знаешь, я скучаю по дяде Карраму.

Ниова кольнуло чувство вины. Он спросил:

— А по Ранаяру?

— Он не такой, как был. Он меня как будто и не помнит. На Севере он был такой… такой живой! Он горел дядиной идеей!

Ниов хотел успокоить девушку — он взял её за руку. По спине побежал лёгкий ветерок — видно, разговор со стихиями у Иссы клеился успешнее, чем сегодня днём с Ранаяром. Слова по-прежнему не складывались в утешительные фразы. Тогда он спросил:

— Что мне сделать, чтобы помочь?

— Это не тот Ранаяр. Ничем не поможешь.

— Может, это как раз тот? Там, в Дубовье — ты влюбилась в ослепительного витязя. И не разгадывала его поступки. А здесь ты пожинаешь плоды своей очарованности. Если бы тебе подвернулся другой солдат, ты влюбилась бы и в него.

— Например, ты, да? — с какой-то странной игривостью сказала она.

— Например, я.

Исса долго смотрела ему прямо в глаза. Он любил такие моменты: она никогда не кривилась от отвращения, не пугалась его ран и уродств. В конце концов, вспомнил он, ведь она его и вытащила из Леды таким! Под её взглядом он и сам переставал ощущать себя уродом.

«А ещё никакой ты не урод!» — пронеслось у него в голове, как она однажды сказала в Дубовье и поцеловала в щёку, прямо в эти раны.

Он сглотнул и наконец решился задать ей прямой и честный вопрос.

— Исса… Ты любишь Ранаяра?

— Ты спрашиваешь Иссу Сиадр, жену Эргона Сиадра, любит ли она Ранаяра?

— Я прекрасно знаю, кого я спрашиваю. Да? Или нет?

— Ниов… Кстати, как ты хочешь, чтобы жена Эргона тебя называла — Эргон или Ниов?

— Ты не ответила. Да или нет?

— У Ранаяра свой путь под этими звёздами, — снова уклонилась она от ответа.

— Да или нет?

Она отошла от него и медленно приблизилась к окну. Едва слышный ветерок взвивал запахи — чужие, пряные,