Муля, не нервируй… Книга 4 - А. Фонд

Люда вскинулась, а я пояснил:

— Вы блондинка, а там по сценарию, насколько я помню, нужна брюнетка. Но я думаю, гримёры вполне должны справиться с изменением образа.

Люда заверила меня, что это вообще не имеет значения. А если надо будет, то она готова не только перекраситься в чёрный цвет, но и остричься налысо. Лишь бы утвердили.

— Когда вы меня порекомендуете? — опять спросила она и с придыханием, призывно проворковала. — Муля, мы можем поехать сейчас ко мне, и я вам продемонстрирую свою актёрскую игру и всё, что я умею…

Она наклонилась ко мне так, что края блузки, расстёгнутые аж на три верхние пуговички, разошлись, и мне продемонстрировали всё внушительное содержимое.

Я немножко полюбовался открывшейся картиной, но потом огорчённо вздохнул:

— Сейчас не получится. Здесь есть небольшой нюанс, который может весь проект пустить под нож, — сказал я.

— К-как? Ч-что?

— Георгий Фёдорович крайне не одобряет целых две женских роли в фильме, — закручинился я. — И мне нужно поговорить с ним наедине…

— Но… — закусила губу Люда и тревожно посмотрела на меня.

— Вот только на работе с ним все эти разговоры вести нет смысла, — пояснил я, — мне нужно пересечься с ним в неформальной обстановке…. Вот только как?

— А зачем вам с ним за эти две роли говорить? Какая вам разница? — прищурилась Люда.

Всё же она была не окончательно глупа.

— На самом деле я хочу переговорить за три роли. И за мужскую тоже. Чтобы взяли моего друга, Мишу Пуговкина. Знаете такого?

Люда наморщила гладенький лобик и отрицательно покачала головой. Мишу она не знала.

— Там по сценарию роль под него писалась. А этот дурак упёрся, что он будет играть, если по сюжету будут две женщины-спутницы у него. Чтобы оттенять его игру.

— А кого он будет играть? — захлопала глазами Люда.

— Зауряд-врача. Это исторический фильм будет. И нужны две медсестры. Помощницы. Разного возраста и типажа. Чтобы диалоги были яркими, — пояснил я, — вот я и хочу уговорить Георгия Фёдоровича. Понимаете?

Люда кивнула.

— Вот только совершенно не представляю, как мне его поймать в неформальной обстановке и прекрасном расположении духа? — печально сказал я. — И очень боюсь, что этот проект получится не таким, как мы с Завадским его видим…

Я замолчал. А Люда задумалась, хмуря лобик.

Я посмотрел на неё и понял, что нужно помочь принять правильное решение, поэтому, как бы между прочим, заметил:

— Там, по сценарию, все съемки планируются на территории Югославии, а ещё где-то треть — в Париже. Скажите, Люда, в случае положительного решения по вашей кандидатуре, вы, если что, готовы будете переехать на полгода в Париж?

Глаза у Люси сверкнули предвкушением. В Париж она была готова ехать хоть на три года, хоть на пять лет, причём в любое время.

— А меня точно возьмут? — хрипло спросила она, ноздри её при этом хищно раздувались.

— Типаж второй роли точно ваш! — уверенно сказал я, — Завадский не смог найти именно такую актрису. И тут вы так удачно подвернулись! Это я вас нашел! За это получу премию и грамоту! Осталось уговорить Александрова. Вот только где его поймать?

— Я знаю, где! — вдруг твёрдо сказала, словно в омут головой, Люда, — только поклянитесь, что вы никому не расскажете и меня не выдадите?

Я поклялся.

— Ладно, — кусая от волнения губы, сказала Люда, — Григорий Фёдорович с друзьями каждую пятницу вечером собираются на одной даче. Там баня, свежий воздух и всё такое…

При этом она сильно покраснела и на миг умолкла.

Очевидно, там не только свежий воздух.

— Как мне туда попасть и где это? — с взволнованным видом спросил я.

— Запоминайте адрес, — тихим шепотом произнесла Люда и продиктовала мне расположение «обители зла», — вам лучше попасть туда после десяти, ближе к одиннадцати. Тогда Григорий Фёдорович будет уже добреньким…

Она невесело усмехнулась. А потом спохватилась и добавила:

— Вы как придёте, обойдите ограду. Там забор высоченный и запирается, так что вы внутрь не пройдёте. А возле озера тропиночка, от бани к усадьбе. И там такая калиточка. Она не запирается. В прошлый раз щеколду опять сломали. Зайдёте во двор и пойдёте по левой дорожке. Там ещё тюльпаны цветут, увидите, в общем. По правой не идите, там собака привязана, но она может дотянуться и цапнуть. Понятно? Не перепутаете?

Я кивнул, мол понятно и заверил, что не перепутаю.

— Хорошо, — вздохнула Люда, голос её дрожал. Но уж очень ей хотелось в Париж.

Поэтому она продолжила:

— В баню не ходите, не надо вам туда. А вот в дом зайти можете. Только сразу идите на второй этаж. Там в бильярд играют. Но только пообещайте мне, что на первый этаж вы не пойдёте и в комнаты заглядывать не будете. И всё, что увидите, никому не расскажете!

Я пообещал.

— Хорошо. Тогда удачи вам, — прошептала она.

— Вы там тоже сегодня будете? — спросил я.

— Нет, сегодня я не смогу, — ответила она и чуть вильнула взглядом, — Григорий Фёдорович попросил меня сопроводить его друга на встречу. Я буду играть роль секретаря. Встреча на высшем уровне.

Ясно. Эскорт был уже и в это время.

Тут подошла умница Вера. Она специально отсела подальше, чтобы дать возможность нам поговорить.

Девушки распрощались и ушли, а я задумался.

Да, было жаль Люду. Ведь по сути я её использовал и не видать ей Парижа и остального, как своих ушей. Но вариантов у неё и так нет. А я, если всё получится, в благодарность потом что-нибудь ей придумаю. У того же Глориозова роль найду. Куда он денется.

Успокоив таким образом свою совесть, я пошел встречать Валентину. Она как раз должна была вернуться с лекции в Институте философии и рассказать, что она узнала.

Хотя и того, что поведала мне Люда, уже достаточно, чтобы полностью дискредитировать Александрова и похоронить его карьеру.

Ещё издали я увидел, как Валентина не шла по улице, а буквально летела. При виде меня её радостная улыбка стала ещё более радостной.

— Муля! — чуть ли не пританцовывая, воскликнула она, — Смотри! Смотри, что у меня есть!

Она протянула мне обычную ученическую тетрадку с лекцией по марксизму-ленинизму,