Магритт - Павел Александрович Шушканов

казался именно таким, – но промахивался. Лишь пару раз зацепил рукав. Отбил острые костяшки согнутых пальцев, устремленные прямо в лицо. Но пропустил удар в ребра, выбивший весь воздух из легких.

Я был рыбой на берегу, беззвучно открывающей рот. Юшэнг не спешил. Теперь он мог вырвать мне позвоночник кончиками пальцев и прекрасно знал это. Казалось, что он обдумывает – убить меня сразу или оставить калекой. Это заняло лишь пару секунд. Достаточно, чтобы я успел броситься на него всем телом. Он силен и ловок, но всего лишь худощавый старик. Хоть и смертельно опасный. Даже придавленный плечом к ступени лестницы. Я ударил себя по карману в поисках пистолета, но его там не было. Ничего, кроме зажигалки и мятой пачки поломанных сигарет. Почти ничего…

Юшэнг смог высвободить вторую руку. Прежде чем ребра его ладоней ударили по моей шее, я воткнул ему под ключицу иглу. Шанс был один из двух, что игла окажется верной. Но мне повезло. Юшэнг удивленно взглянул на меня, а потом, мне показалось, улыбнулся.

Я поднялся. Болело все тело. Но все же чудом я остался жив. Юшэнг лежал на бетонных ступенях, скорчившись, поджав коленки под жилистую шею, и слабо шевелил губами. Я занес ногу над его горлом. Комиссар не думал бы ни секунды. Юшэнг видел мою нерешительность, и его это забавляло, даже парализованного.

– Вот дерьмо. – Я медленно опустил ногу. Юшэнг что-то прохрипел в ответ.

Дотащить его до палаты было нетрудно. Я не знал, сколько будет действовать парализующая игла, но надеялся, что времени хватит, чтобы его надежно связать. Впрочем, слово «надежно» к таким людям, как он, вряд ли применимо.

Полузабытых навыков хватило, чтобы скрутить его руки и ноги, усадить на хлипкий стул и привязать к спинке. Юшэнг следил за моими действиями с нескрываемым интересом. Когда я наконец оставил его в покое, замотанного веревками из простыней, словно незаконченная мумия, пришло осознание того, что передо мной парализованный, но вовсе не беспомощный глава отдела безопасности JB Юшэнг Лу. И я понятия не имел, что делать с ним дальше.

Он улыбался. Даже обездвиженный веревками и ядом, он непонятным образом казался смертельно опасным.

Я сел на край кровати, не спуская с него глаз, скинул куртку. Нестерпимо болели ребра, скорее всего, были сломаны одно или два. Юшэнг не шевелился и не пытался освободиться. Он понимал, как и я, что рано или поздно я должен буду его отпустить. Это понимал и я, вот только отпустить его – значит пустить себе пулю в лоб. Не отпустить – сделать то же самое.

Юшэнг облизнул сухие губы.

– Дайте воды, господин Лим.

– Вы не в том положении, чтобы продолжать свои игры, – заметил я.

– Верно. Но от этого вещества очень хочется пить.

Я отыскал стакан. Юшэнг пил мелкими глотками, поглядывая на меня. Его глаза смеялись.

– Благодарю, господин Лим. Но мне показалось, вы ждали, что я попытаюсь убить вас прямо этим стаканом.

– Старая лиса не менее опасна, – заметил я.

Он засмеялся, но сорвался на кашель.

– Верно. Но хочу отдать вам должное, вы умеете сражаться со старыми лисами. Никак не ожидал, что с вами будет парализующая игла. Впредь следует быть осторожнее.

«Впредь». Вариант, что он останется тут навсегда, Юшэнг даже не держал в голове.

– Откуда она у вас? – спросил он. – Впрочем, не говорите – знаю. Бедняга Тай – он должен был всадить обойму в вас, господин Лим, и притащить ваше тело ко мне, а не стрелять своими иглами в меня сквозь время и череду случайностей. Впрочем, таких ли случайностей? Все идет так, как должно. Случайность лишь то, что я нашел вас здесь, в этой больнице, хотя и это очередной шаг.

– К чему?

– К мертвому телу. Моему или вашему – не так уж важно. И одно не исключает другого. Вы, вероятно, думаете, что я следил за вами? Все верно, но только до границы города. Ваша подруга Алина – Руолан Ли – хорошо заметает следы и умеет обращаться с дронами. Впрочем, можете думать что вам угодно, – он снова закашлял и слегка шевельнул привязанными к стулу ногами – яд отпускал, – но я приехал к своему давнему приятелю, чтобы обсудить незавершенные дела.

– Можно подумать, что охрана на въезде не ваша, – усмехнулся я.

Юшэнг качнул головой:

– Правительственные войска. До кого-то там наверху дошли слухи, что тут творится непонятно что, интересующее в том числе и наш концерн. Потому и выставили кордон, дырявый, впрочем, как ржавое корыто. Пока доклад не воспримут всерьез, ничего не изменится. К сожалению, господин Лим, к сожалению. – Он снова пошевелил ступнями. – Я попросил бы меня развязать, но не могу дать слово, что не попытаюсь вас убить.

– Играете в благородство? – заметил я.

Юшэнг пожал плечами:

– Я благородный человек, господин Лим. Я обещаю вам, что ваша смерть будет быстрой и безболезненной. И любые попытки выторговать свободу для вашей подружки и лани заранее обречены на провал – это я тоже говорю вам честно. Лань нужна ученым нашего концерна. Руолан не нужна никому, но мне не хотелось бы нескольких недель отчаянной мести, пока болезнь окончательно не убьет ее. Как видите – я честен с вами.

– И после такой откровенности вы будете просить меня оставить вас в живых?

Юшэнг прищурился:

– Иногда вы напоминаете мне вашего друга Марселя. Такой же самоуверенный и не считающийся с законами мира молодой человек. Жаль, что плохо закончил, но, видимо, в этом отпечаток высшей справедливости. Его желание победить весь мир и сами основы вселенной вызывало уважение, пока не начало досаждать. Но, по крайней мере, до самого своего конца он не был скучным и банальным в своих действиях. – Юшэнг едва заметно кивнул мне. – А вы ведь хотели узнать, чего он, собственно, добивался и почему так бесславно встретил асфальт под окном своего номера, верно? За этим вы и прибыли сюда. Вот только ответов тут вы не найдете, они все здесь. Если бы мои руки были свободны, я постучал бы пальцем по седому виску своего старого черепа.

– Нет никакой тайны в том, что Марсель работал на вас, – сказал я.

Юшэнг усмехнулся:

– Единственный человек, на которого работал Марсель Моно, – это сам Марсель Моно. К большому вашему счастью, вы знали его не слишком хорошо. Вам даже сейчас кажется, что вы идете по следу из хлебных крошек, который оставил вам Моно, чтобы раскрыть загадку его смерти. Хочу разочаровать – это дорога прямиком в капкан. Вы помните, от чего бесконечно бежал Моно? От самой смерти. Ничто так не пугало его, как мысль