Кодекс Охотника #40 - Юрий Винокуров

прорыв или что это было. Ну, я даже не уверен, что хоть кто-то поймёт в ближайшие дни, что это было. Но я, пожалуй, даже вмешиваться не буду. Почему? Да, потому что это явно не то дело, где сейчас нужно моё присутствие. Я вполне уверен, что имперская канцелярия может и без меня справиться. А если не справится, и всё-таки обратится, тогда я, пожалуй, буду задалбывать Ольгу до конца её дней правления.

Но повторения здесь тоже ждать не стоит. Насколько я вообще понимаю, это просто какой-то Орден, культ, может Ковен или просто сообщество по интересам, которое готовилось к этому дню сотню лет, но они упустили свой шанс. И что примечательно, пробудить мёртвого бога не так просто во второй раз. То есть тут не хватит и сотни лет подготовки. Я бы назвал цифру раз в пять больше. А значит всё, что здесь остаётся, это просто найти тех, кто там останется.

Ведь я уверен, что половина этих фанатиков просто убьют сами себя, когда поймут, что вся их жизнь теперь не имеет никакого значения. Вторая же половина разделится на два лагеря. Одни попытаются как можно больше выгоды получить. Возможно, поделят между собой фонд своего сообщества. Ну и оставшиеся всё-таки могут и продолжить, зная, что никогда не увидят результатов своих трудов. Вот это уже истинные фанатики. Однако я уверен, что их всё-таки поймают. Там достаточно было зацепок. Это даже не работа профессионалов. Единственный, кто там был профессионалом, это маг крови.

Ладно, это всё неинтересно. А что по-настоящему занимательно — я реально нашёл здесь ещё свободную лавочку. И чтобы не привлекать к своей особе лишнего внимания, накинул на себя лёгкую иллюзию обычного гражданина, немножко уставшего. А затем задумался и всё-таки снял иллюзию с головы. А только сменил одежду, дабы герб Рода Галактионовых не бросался сразу в глаза. Тут нужно понимать, что не каждый в Империи в упор узнает меня. Я уверен, что даже Ольгу не узнают или ту же Елизавету. Хотя бы потому, что никто не ожидает в таком месте увидеть кого-то из нас.

Занял я лавочку, сижу и думаю, что даже голубей тут не покормить. Однако вдруг из Тени вылез Шнырька и намекнул, что неплохо было бы его покормить вместо голубей.

— И как я это сейчас сделаю? Ну, иди, сам найди и съешь чего-нибудь, — говорю ему.

Он тут же ныряет в Тень и выныривает уже на соседнем дереве, держа в своих маленьких лапках сразу четыре рожка мороженки, которые он соединил вместе и теперь жуёт как одно большое четырёхшариковое мороженое. Изобретатель хренов, блин.

— Дяденька, а что вы тут делаете? — вдруг рядом со мной прозвучал голос маленькой девочки.

Я лениво поворачиваю голову в её сторону и оглядываю с ног до головы. Обычная девчушка. Сарафан, сандалии, две косички. Взгляд достаточно умный, как для её шести или семи лет, больше на девять походит, а то и на все десять лет.

— Отдыхаю… А ты? — даю свой ответ и тут же задаю вопрос.

— И я отдыхала. Даже немножко погуляла. Хорошо здесь, — говорит она, вздыхая, и опускает свою голову.

— А чего ты так тяжело вздыхаешь? Там уже, если что, безопасно. Так что можешь продолжать свою прогулку.

— Нет, не могу, — вдруг поднимает она свою голову, глядя на меня и весело отвечает, добавляя при этом: — Я потерялась!

И тут до меня доходит один простой момент. А действительно, почему это она одна тут? Да ещё в таком месте и в такое время. Хотя место-то нормальное, но на данный момент оно заполнено как обычными людьми, так и военными.

— А знаешь, что? — пытаюсь сообразить, что ей сказать. — У меня есть один друг, и он очень хорошо умеет искать. Однажды, да что тут однажды, очень даже часто он умеет находить неприятности на наши головы. Почему бы ему не поручить поиски твоей мамы?

— Ага, можно, дядь, — несколько раз быстро кивает она.

— Отлично, — вздыхаю, понимая, что отдохнуть мне уже не придётся. — Опиши мне, как выглядит твоя мама, и я обещаю тебе, мы быстро найдём её.

Сказал и чуть сам себя не ударил по голове. Вот какого хрена я вообще лезу не в свое дело и разбрасываюсь тут обещаниями. Блин, насмотрелся дома, как мои жёны общаются с детьми, и дал обещание, не подумав. Нет, оно не было прикреплено какой-либо силой и ребёнок прекрасно это понимал.

Ведь тут что главное? Контекст. Однако, есть другой момент. А что если её мать погибла во время этого прорыва? Я, конечно, не слышал о пострадавших. Там вроде бы сработали достаточно быстро и всех увели, но всё же. Ну, на крайний случай… А хрен его знает, что там на крайний случай. Первая моя мысль была: найду оставшихся её родных и залезу в фонд Анны для помощи детям. Выделю девочке круглую сумму, дабы обеспечить её будущее. Но это не заменит малышке мать. Может тогда возьму её в свой Род? Ну, это немножко поспешное решение, хотя и оно не заменит ей мать. А потому будем надеяться, что с её мамой всё в порядке.

— А я не помню, — отвечает она и смеётся.

И это был смех, не подобный Бездне или Тёмной. Он был искренний и добрый. Наверное, лучше даже сказать, светлый.

— Плохо, — отвечаю, кивая.

И в это самое время просматриваю сотни разных женских лиц, которые мне показывает Шнырька. Ищу хоть какое-нибудь сходство. На кого она похожа и чья она может быть.

— А что вы тут делаете? — снова задаёт она этот самый вопрос.

— Отдыхаю.

— Вы устали? — следующий такой же простой вопрос. Но насколько же он ставит меня в тупик.

— Нет, — немного подумав, отвечаю ей. — Как бы мне тяжело не было, наверное, я не умею уставать. Это мой дар и моё проклятие. Всегда идти вперёд.

— Даже когда очень тяжело? — уже тише спрашивает она.

— Даже когда очень-очень тяжело, — ответил ей и задумался… о своем.

И тут же протягиваю ей мороженое, которое втихаря засунул мне за спиной в руку Шнырька.

— О, клубничное! Люблю такое, — хищно улыбается она, как маленький мышонок, и набрасывается на мороженку.

Надеюсь, на меня тут сейчас тайную полицию не натравят, что я угощаю мороженым чужого ребенка. Но оказалось, что остальным людям нет до нас никакого дела. Это и понятно. Их явно другие вопросы сейчас волнуют.

— А от чего такого вы сейчас отдыхаете? — вдруг задаёт она мне новый вопрос.

— От сражения, — говорю