Жуков. Зимняя война - Петр Алмазный

поправил я. — Они подтвердили мою мысль. Финны смотрят на залив не как на задний двор, а как на потенциальную линию фронта. Они боятся нашего флота. Значит, нужно заставить их бояться еще сильнее. Я сегодня же вылетаю обратно. Ожидаю ваш детальный план операции по захвату островов и ударам по береговым целям в моем штабе самое позднее через двадцать четыре часа. Координацию по целям для корабельной артиллерии начнем, как только мои разведчики дадут точные координаты узлов финской обороны Выборга.

Пантелеев, глядя на меня, медленно кивнул. Воздушная тревога, эта неожиданная демонстрация угрозы, сломала последние сомнения, если они и были, в необходимости активных действий.

— План будет. И корабли будут готовы. Ждем целеуказания.

* * *

В кабине «ПС-84», который вез меня обратно на перешеек, я набрасывал в блокноте контуры будущего сражения, которое уже не укладывалось в привычные рамки. Действия на суше — это одна сторона. Корабли в заливе, десант на острова — другая.

Нужно было совместить их в единый кулак. Мой «ГАЗик» мчался от аэродрома к передовой уже в сумерках. Трофимов, привыкший мотаться по фронтовым дорогам, крутил баранку. Надо было спешить. Времени катастрофически не хватало.

Уваров, хоть и отозванный, не мог не оставить следа в партийных документах. Маленков, который сам был поборником реформ, не отступит. Мерецков будет давить. Нужно действовать так, чтобы их аргументы рассыпались в прах перед очевидностью успеха.

На КП 90-й дивизии царила сосредоточенная тишина подготовки. Гореленко доложил, что все готово, люди в штурмовых группах проинструктированы, танкисты «Т-38» ждут приказа. И добавил, стараясь не улыбаться:

— Бригадный комиссар Уваров срочно выехал в Ленинград для получения дополнительных указаний… Говорит, что — по личному распоряжению товарища Маленкова. Видимо, и там работа кипит.

— Отлично, — сказал я, скидывая шинель. — Однако планы наши меняются. Незначительно, но меняются.

Когда Гореленко собрал командиров, я изложил им новую схему.

— Прорыв второй полосы остается главной задачей на завтра, но с одним дополнением. Как только мы срежем этот выступ и выйдем на оперативный простор к берегу залива у Койвисто, мы не просто должны закрепиться, а сразу сформировать передовой отряд — усиленный батальон на автомашинах и снятых с других участков фронта танках «БТ». Задача батальона — на плечах отступающих финнов ворваться в Койвисто и захватить портовые сооружения. Цель — не дать противнику разрушить причалы и создать плацдарм для приема кораблей.

Комдив удивленно поднял бровь:

— Кораблей, товарищ комкор? Лед стоит.

— Лед ломают ледоколы, а у флота они есть, — отрезал я. — Койвисто станет нашей передовой базой. Оттуда начнется высадка на острова. И оттуда же начнут работу корректировщики огня для корабельной артиллерии. Мы превратим Койвисто в капкан. Финны ждут, что мы пойдем лбом на Выборг через леса. А мы подвезем к его стенам пушки линкоров.

— Авиация флота и КБФ начнут обработку островов завтра же, — продолжал я. — Нам нужно обеспечить их разведданными. Выделите лучших наблюдателей с оптикой и к утру доставьте их на самый крайний фланг, к берегу. Их задача — засекать вспышки выстрелов с финских батарей на материке и передавать координаты по радио на флот.

Работа закипела с новой силой. Теперь каждый понимал, что участвует не в локальном прорыве, а в части огромной, комбинированной операции. Что ж, таков и должен быть настрой командиров — осознание масштаба происходящего на линии фронта.

Поздно вечером, когда все приказы были отданы, а связисты налаживали новую, секретную линию связи с флотом, я вышел из блиндажа. Подышать свежим воздухом. Ночь была темной, беззвездной.

Где-то далеко, на западе, над Финским заливом, иногда вспыхивало зарево — то ли от авианалета, то ли от работы корабельных орудий, уже начавших пробные удары по разведанным целям.

С моря дул колючий, соленый ветер. Он приносил с собой не холод, а ощущение простора и той страшной силы, которую я только что призвал в союзники. Ведь военно-морской флот с Петровских времен был грозным орудием войны.

Финны, которые сейчас мерзли в своих бетонных коробках на перешейке, готовые к смерти в лесной глуши, еще не знали, что земля под ними скоро содрогнется и не от взрывов снарядов полевой артиллерии, к которой они уже привыкли.

Нет, теперь им дадут прикурить пушки главного калибра линкоров, бьющих с той стороны, где, казалось, могла быть лишь ледяная пустошь. А это поддержка повесомее сухопутной артиллерии.

Фронт действительно приходил оттуда, откуда его не ждали. И это было только начало. В эту ночь над Финским заливом разразилась настоящая буря из металла и огня, не имевшая ничего общего со снежными метелями Карельского перешейка.

Пока штурмовые группы занимали исходные позиции для броска, дальнобойные орудия линкоров «Октябрьская революция» и «Марат», пользуясь данными воздушной разведки и расчетами баллистиков, начали работать.

Они били не по передовой, а по узловым точкам в тылу. Первые 305-мм снаряды, пролетев более двадцати километров, обрушились на железнодорожную станцию Тали. Для финнов, привыкших к разрывам гаубичных снарядов, это было явление иного порядка.

Грохот был таким, что его слышали в моем штабе, за тридцать километров. По донесениям разведки, в Тали были уничтожены два эшелона с боеприпасами, разрушены пути и депо. Дорога, снабжающая всю выборгскую группировку, была парализована.

Огонь перенесли на шоссейный мост через Вуоксу у деревни Кивиниеми. Третий залп накрыл цель. Мост рухнул в ледяную воду, отрезав путь для резервов, которые финское командование спешно перебрасывало с северного участка на угрожаемый южный фланг.

Эти удары с моря стали лучшей артподготовкой в ходе этой войны. Они посеяли хаос и панику в глубине финской обороны задолго до того, как наши первые красноармейцы покинули траншеи.

Ровно в шесть, под прикрытием еще не стихшего огня с моря и короткого, но яростного огневого налета всей нашей корпусной и приданной артиллерии по переднему краю второй полосы, началось наступление, но не то, которого ждали финны.

Основные силы двух дивизий демонстративно атаковали лобовые укрепления, сковав гарнизоны ДОТов. А в это время, через просеку, которую финны считали непроходимой из-за болота и завалов, двинулись десять «Т-38».

Их, улучшенные по сравнению с прежними, гусеницы, позволяли не так глубоко вязнуть в снегу, танки, похожие на плоских стальных жуков, ползли почти бесшумно, с выключенными фарами.

Впереди танков двигались саперы, перекусывая ножницами колючки, позади — автоматчики из штурмовых батальонов — отборные ребята в белых маскхалатах, с ППД, гранатами и ранцевыми огнеметами. Это была не атака. Это был хирургическое вскрытие.

Финны обнаружили прорыв лишь тогда, когда с тыла по их траншеям и амбразурам ДЗОТов ударили автоматные очереди и