Жуков. Зимняя война - Петр Алмазный

землянки. Сарай был уже окружен. Появился младший политрук Горбатов, расторопно отдавая приказы. Грибник поймал его взгляд, едва заметно мотнул головой. Особист подошел к нему через минуту.

— Товарищ младший политрук, вам поручено формальное расследование на месте до прибытия специальной группы, — тихо сказал ему Грибник. — Осмотр, опрос, протокол. Никаких выводов. Никаких арестов без согласования. Главное — не дать расползтись слухам. Своему начальству доложите о попытке диверсии или дезертирстве. Как поняли?

— Вас понял!

— Где моя машина и водитель? — спросил Грибник.

— У штаба корпуса. Водитель на месте.

— Хорошо. Передайте ему, что я уехал с другой машиной. И чтобы он помалкивал.

Грибник двинулся пешком в сторону передовых позиций, туда, где шел бой, в хаосе которого легко затеряться. «Укрытие номер два» — это была одна из конспиративных квартир, «запасных выходов», которые готовили для таких случаев.

По дороге он анализировал. Удар был точным и быстрым. Противник показал, что обладает оперативными возможностями прямо в прифронтовой полосе. Вряд ли это уровень финской военной разведки. Скорее всего — немцы. Их почерк.

Убийство Воронова было не просто «зачисткой». Это был вызов советской контрразведке и лично ему, Грибнику. А значит, он близко подобрался к чему-то очень важному. К той самой «источнику угрозы», ради обнаружения которого его и прислали.

Теперь он был вынужден уйти в тень, но это давало и преимущество. Противник, думающий, что нейтрализовал угрозу со стороны Воронова и спугнул оперативника, мог совершить ошибку.

А у самого Грибника было двадцать четыре часа, чтобы, оставаясь «невидимкой», проанализировать все, что он знал, и сделать следующий шаг. Не через обычную схему, а поверх нее. Не исключено, что придется пойти на очень рискованный, прямой контакт.

С тем, кто в центре этого урагана, но чья позиция от этого только укреплялась. С комкором Жуковым. Вот только для этого нужен был безупречный повод и абсолютная гарантия результативности этой встречи. Это было следующей задачей.

А пока он шел в сторону моря, туда, откуда доносился грохот тяжелой артиллерии, где на фоне общей мясорубки смерть одного перепуганного техника-интенданта терялась, как всплеск от маленькой капли в бушующем океане.

Передовой НП 50-го стрелкового корпуса, рассвет

Грохот не стихал ни на секунду, но теперь это была не какофония, а ритмичная, сокрушительная симфония. Со стороны залива, словно удары гигантского молота, доносился тяжелый, глубокий гул главного калибра линкоров.

Ближе, на суше, бухали тяжелые гаубицы. Воздух гудел, земля дрожала мелкой, непрерывной дрожью. Я стоял у стереотрубы, но почти не смотрел в окуляры. Слушал. И слышал, что план работает.

Судя по поступающим донесениям, передовой отряд майора Гречко ворвался в Койвисто, бьется за порт. Основные силы корпуса, ломая последние очаги сопротивления на второй полосе, двигались вслед за ними. Финны не отступали — они рассыпались.

В блиндаж вошел начальник особого отдела корпуса, капитан госбезопасности Смирнов. Такой человек если появляется рядом, значит, дело пахнет жареным. Вид у него был, как у бухгалтера, обнаружившего крупную недостачу.

— Товарищ комкор, минуту внимания. Чрезвычайное происшествие в тылу.

Я отвел его в угол, подальше от чутких ушей связистов.

— В ночь на сегодня в расположении комендантской роты убит задержанный вами, техник-интендант Воронов. Убийца — один из часовых. Он застрелил техника-интенданта, потом ранил напарника, после чего покончил с собой, — буднично, по-бухгалтерски сообщил особист.

Воронов. Мелкая сошка, пойманный шпионишка. И его ликвидировали свои же, вернее, те, кто под них замаскировался. Чистка. Значит, та сеть, что через «Егорова» вела слежку, почуяла опасность и начала рубить концы.

— Как это случилось?

— Выживший часовой сообщил, что за несколько минут до этого Воронова посетил некто в штатском. Часовой, который впоследствии открыл стрельбу, пропустил его. Штатский назвал себя Грибником.

— И где он теперь? — спросил я.

— Исчез после инцидента. Действовал по собственным инструкциям. Расследование теперь ведем мы, совместно с прибывшей группой из управления. — Смирнов выдержал паузу. — Товарищ комкор, ситуация… деликатная. Убийство подозреваемого, находящегося под охраной…

— Вы произносите это так, словно меня подозреваете, — резко перебил его я. — Если это так — предъявите доказательства. А если их нет, не мешайте. Каждый должен заниматься своим делом. Моя задача — взять Выборг. Ваша — обеспечить мне безопасность войск в тылу, чтобы я об этом не думал. Все.

Смирнов, получив отпор, даже чуть выпрямился. С ним было проще — он человек системы, ему нужен приказ.

— Есть, товарищ комкор. Разберемся.

Он ушел. Я остался один со своими размышлениями. Ликвидация Воронова может быть выгодна не только вражеской разведке, но и кому-то на нашей стороне. Может, поэтому Смирнов явился ко мне в разгар наступления, прекрасно зная, что не мое это дело.

В таком случае, кто-то очень высоко стоящий и очень испуганный мог приказать заткнуть рот любому, кто мог бы вывести на «Егорова». В таком случае, я на правильном пути. И моя деятельность кому-то очень мешает.

И не только финнам, но и своим. Это было неприятное, но знакомое чувство. Спина будто оголялась. Я оглядел блиндаж. Связисты, штабные, ординарцы… Кто из них просто боец, а кто потенциальные глаза и уши «Егорова»?

— Товарищ комкор! Майор Гречко на прямой!

Я взял трубку.

— Койвисто наш! — прокричал взбудораженный голос в наушнике. — Портовые сооружения целы, гарнизон частью пленен, частью бежал на север!

Наконец-то хорошие новости.

— Молодец, Гречко! Закрепляйся, организуй круговую оборону. Жди основные силы. Я выезжаю к тебе.

Койвисто, поздний день

Городок был взят, и дух в нем был уже наш. На причале суетились матросы в черных бушлатах — передовой отряд морской пехоты с катеров. В воздухе висел запах гари, мороза и мазута. Я осмотрел порт. Все, что нужно — причалы, склады, глубина у берега.

Ко мне подошел моряк-связист, молоденький старший лейтенант.

— Товарищ комкор, вам пакет.

Он вручил мне простой белый конверт, без пометок, отдал честь и быстро ушел к своим аппаратам. Я отошел в сторону, под прикрытие кирпичной стены разрушенного склада, вскрыл конверт. Внутри листок, отпечатанный на машинке. Без подписи.

«Флот готов к операции „Острова“ по вашему сигналу. Ожидаем целеуказания по береговым объектам под Выборгом. Внутренняя угроза нейтрализуется. Ваша безопасность — в ваших успехах. Рекомендуется повышенная бдительность в ближнем окружении. Канал связи „Бурун“ через флотский узел в Койвисто активен. Пароль для экстренного контакта: „Запрос на огонь по квадрату сорок“. Отзыв: „Ждем целеуказания“. Удачи.»

Я медленно, тщательно разорвал листок на мелкие клочки и растер их между ладоней, смешав с грязным снегом. Сообщение было кристально ясным. Мои невидимые союзники — а судя по всему, это были люди лично преданные Берии —