Ничего cвятого - Дмитрий Дегтярев

все такой же преданный воин Христа. Достаточно посмотреть на его дела в Конгрегации. Я просмотрел их, еще в самолете, как только получил известия и направился в Толедо. 7 предотвращенных терактов, 12 ликвидированных радикальных ячеек, 25 раскрытых преступлений против Церкви, 8 обрядов экзорцизма и около 500 арестованных еретиков. Данные за этот неполный год. Не слишком походит на деятельность двойного агента, верно?

– Да, но… – слово вновь взял Рикардо. Он достал из папки несколько снимков и помахал ими в воздухе. Антуан перелистнул страницы своей папки. У него, как и остальных участников совещания имелись копии этих снимков. На них камера видеонаблюдения запечатлела беседующих у Алькантарского моста Пабло Красса и правой руки секты «Детей Виноградаря» бывшего миланского священника, Артуро Гати. Как еще ранее заявил Рикардо, камеры в районе моста были отключены, но с нескольких из них каким-то невероятным образом удалось восстановить данные. Странная в общем история. Особенно, если брать во внимания, что именно этот снимок, только разумеется без своего участия, использовал сам Красс для отвлекающего маневра перед побегом из алькасара. Короче, такая себе картина для Пабло Красса. И, напротив, очень шикарная для и без того переполненной доказательной базы. – Здесь, как мы видим Красс вполне себе, мило беседует с Гати. Напомню, Артуро Гати входит в сотню разыскиваемых преступников Империи, и имеет самую непосредственную связь с сектой Пеллегрини.

– Знаю. – бесстрастно кивнул Великий Инквизитор. Похоже, аргументы Рикардо подкрепленные снимками его не сильно убеждали. – Не смотря на тот ажиотаж, что у вас вызывают данные фотографии, на деле они нам практически ничего не дают.

– Как? – пораженно выдохнул Рикардо за что получил не самый теплый взгляд от главы Святой Инквизиции. Антуан мысленно усмехнулся. Его тактика куда надежней – говорить только в том случае, когда не остается иного выбора. В остальное же время – молчать. Он и молчал. Рикардо – говорил. Разницу видим на лицо.

– Очень просто. – кризисный глава Алькасара оставался спокоен. – Какую информацию нам дают кадры с камер видеонаблюдения? Артуро Гати, помощник Пеллегрини встречался с Пабло Крассом, на тот момент инквизитором. Хорошо. Что еще? Еще нам известно время: два дня назад. И, все. Разве есть какая-то иная информация? Нет. В остальном – только тишина. Как мы уже выяснили, никто из наших внутренних агентов в ячейках «Детей Виноградаря» понятия не имел о наличии у секты двойного игрока. Да, и как я уже сказал, действия Красса не попадают под действия тайного сектантского агента. От слова совсем. Может, за последнее время из Конгрегации произошла серьезная утечка? Может Красс содействовал снятию обвинений с задержанных членов секты? Может мешал облавам? Или, передал им список внедренных агентов? Нет? – Великий Инквизитор усмехнулся и покачал головой. – Что ж тогда это за двойной агент, от которого гораздо больше вреда, чем пользы?

– Побег Анжелины Кустас… – довольно робко возразила Николь.

– Вот! – Великий Инквизитор поднял указательный палец, обозначая важную заметку. – Именно ее появление сыграло решающую роль в дальнейших действиях Красса. На мой взгляд, конечно. В любом случае, мы будем прорабатывать все возможные версии, однако настоятельно советую сосредоточиться на Анжелине Кустас и ее отношениях с Крассом.

Все находящиеся в зале без исключений, в том числе и Антуан, уставились на начальника, ожидая дополнительных разъяснения. Они не заставили себя ждать.

– Думаю гораздо большую жизнеспособность имеет версия, что Пабло Красс стал перебежчиком. Повторю, не был, а стал. Большая разница, не так ли? Все дело в проклятой ведьме Кустас. – Великий Инквизитор болезненно поморщился. – Не в прямом конечно смысле ведьма… Хотя… кто его знает… Вполне возможно она имеет связь с темными силами… Иначе мне сложно объяснить ее влияние на Красса… – Великий Инквизитор на минуту задумался, смотря куда-то в пространство невидящим взглядом. Никто не решился поторопить руководителя. – То, что я вам сейчас скажу, – заместитель главы Конгрегации обвел собравшихся тяжелым инквизиторским взглядом. У Антуана болезненно заныло в области груди. Не хотел бы он оказаться в комнате дознания один на один с этим человеком. – являлось и продолжает являться секретной информацией, о которой во всей Империи знает лишь несколько человек. Несколько – и есть, несколько. Меньше, чем пальцев на обеих руках. Потому, я хотел бы…

Дверь в конференц-зал резко открылась, с грохотом ударившись о стену. На пороге появился запыхавшийся мужчина с мертвенно-бледным лицом.

– Владыка! – он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь восстановить дыхание. – Владыка! Вы нужны! Срочно!

Священная Католическая Империя.

Швейцарский союз, под управлением Папского легата.

Женева.

Штаб-квартира местного отделения Конгрегации.

12:58.

Женевский обер-инквизитор Станислас Эггер впервые в своей жизни не знал, что ему делать, что ем говорить, и о чем думать. Происходящее в данный момент на площади Сент-Педро выходило за все привычные рамки не только понимания, но и реальности. Все видеокамеры, поднятые в небо дроны, посланные вертолеты транслировали одну и ту же картину – укутанное плотным черным покрывалом пространство, в беспорядке бегущие люди, перевернутые горящие автомобили, охваченный пламенем кафедральный собор, частично превращенный в руины. Но самое страшное – никаких известий о Папе. Жив ли он? Или… Даже страшно подумать. В Конгрегацию никто не докладывал о текущем состоянии понтифика, а служба Имперской Безопасности и Швейцарские гвардейцы хранили эфирную тишину. Станислас их понимал. Он бы и сам сделал тоже самое. Слишком велик риск, что частоты контролируются нападавшими…

Господи…

Нападавшими…

Такой уровень атаки – беспрецедентен. Ночные кошмары стали реальностью – жизнь Папы висит на волоске, а произошла атака в его городе.

Станислас с тяжелым вздохом опустился в удобное кожаное кресло, продолжая смотреть на транслируемую кружащими над площадью дронами, картинку. К Сент-Педро стягиваются все возможные службы: городская стража, отряды храмовников, имперские безопасники, инквизиторы, госпитальеры – абсолютно все. Он тоже должен быть там, поручив контроль со стороны штаба кому-нибудь рангом пониже. Однако, обер-инквизитор Женевы, Станислас Эггер здесь, в полупустом здании Конгрегации. Почему? Да потому что в царящем хаосе он, что тут, что там попросту бесполезен. Так зачем создавать лишнюю толпу? Чтобы затем сказать – смотрите, я пытался предпринять те и те, меры? А, смысл? Нужно признать неизбежное – после случившегося на площади, его песенка уже спета. Хорошо, еще если ему дадут спокойно отойти в стороны и дожить остаток жизни в каком-нибудь тихом городке. А ведь может развернуться совершенно иной сценарий, где его, как главу Конгрегации в Женеве обвинят в бездействии, а то и пособничестве еретикам, и тогда… Тогда песенка будет спета в самом прямом смысле слова. Тело отправится в сырую землю, а душу унесут в адскую преисподнюю…

Священная Католическая Империя.

Швейцарский союз, под управлением Папского легата.

Женева.

12:58.

Густав Арбер вцепился в рулевое колесо, ощущая, как предательская нервная дрожь продолжает трясти все тело. Сегодня самый ответственный день в его жизни. День, когда в его руках жизнь самого Папы. День, когда нет права на ошибку. Густав мельком взглянул на сидящего рядом начальника. Оливер Стюарт, глава швейцарских гвардейцев выглядел спокойным и сосредоточенным. Точно они не Папу эвакуируют, а занимаются обыденным рутинным патрулем улиц тихого городка. Наверное, именно поэтому он руководитель всей структуры, а Гюстав обычный агент. Правда, после сегодняшнего дня, в случае удачной эвакуации все может изменится. Впрочем, Гюстав старался отгонять подобные мысли, ибо ничем иным, как дьявольским искушением они быть не могли. Сейчас не то время, и не то место, чтобы думать о продвижении по службе. Главная задача – спасти Папу. Обо всем остальном можно будет думать только после того, как Святейший отец окажется в безопасности. Потому, Гюстав беззвучно шевелил губами, читая «Радуйся Мария» – для защиты от дьявольских наваждений.

– Туда! – Оливер указал рукой вправо, на узкую улочку между малоэтажной, преимущественно трех-четырехэтажной застройкой. Оно понятно, почему туда: справа дымящиеся руины кафедрального собора, а впереди толпы бегущих людей, полностью перекрывших дорогу.

Гюстав