Рэдсайдская история - Джаспер Ффорде

проверила, и мы написали еще пятьдесят, начинавшихся с нуля. Мы начали набирать, но без особого успеха, получая одно и то же – «номер не существует». Закончив с этими пятьюдесятью, мы написали еще пятьдесят, затем прозвонили их. Это все, чем мы занимались следующих два часа, пока я не сделал перерыв, чтобы приготовить нам глинистый латте, и мы сидели, медленно попивая его, обсуждая шансы Джейн на победу в мотогонке на Ярмарке, которые она считала незначительными при таком противнике.

– Я была бы дурой, если бы считала, что могу победить Бешеную Суку Можжевелли без боя, – сказала она. – Она не просто бесстрашна, она беспринципна. На отборочном турнире Синего Сектора два года назад Лиззи Лазурро погибла, когда ей в спицы колеса угодила рукоятка метлы, и ее выбросило в толпу. Никто не знал, откуда взялась эта палка, но все мы сочли, что это сделала Бешеная Сука. Что это?

Это был телефон. Нам кто-то звонил.

Мобильная связь

Существовала тридцать одна фамилия Пурпурных, но только де Мальва, Маджента и ван Пурпур обладали властью. Остальные не были Главными префектами даже близко. Сирениа, Фанданго и Лаванди не возглавляли Совета большую часть столетия, и некоторые фамилии даже вымерли. Фамилия Фиолет теперь осталась только в виде личного имени, а фамилию Сливоу никто не носил уже много десятилетий.

Тед Серый: «Двадцать лет среди хроматийцев»

Мы растерянно переглянулись, и я протянул телефон Джейн, но она настояла, чтобы ответил я.

– Здравствуйте? – сказал я, но он продолжал названивать, так что я нажимал разные кнопки, пока он не успокоился.

– Здравствуйте? – осторожно повторил я. Джейн подставила ухо поближе, держа в руке блокнот.

– Найджел? – послышался мужской голос.

– Нет, – ответил я. – Я не знаю никакого Найджела.

– Тогда кто это?

– Эдвард.

– Ты на какой станции?

– У нас в городе есть станция, – сказал я, – и хотя я вижу ее из окна, на самом деле я не там.

– Ерунда какая-то. Где ты?

– Восточный Кармин, Красный Западный Сектор.

Возникла пауза.

– Выеживаешься?

Я посмотрел на Джейн, которая пожала плечами и очертила пальцем кружок, обозначающий «продолжай».

– Нет, сэр, – ответил я вежливо, поскольку только важные люди осмеливались употреблять такую речь, как он, – ни в коем разе.

– Тогда откуда ты взял мобилу Найджела?

Я посмотрел на беспроводной телефон и понял, что он говорит о нем.

– Бандит дал.

– Кто?

– Это вид дикого человека.

– А, Дигенетик. Понятно, Найджел выслеживал парочку возле… где ты там?

– Возле Восточного Кармина, где-то в миле к северо-востоку.

– У вас другая система названий. Ты знаешь настоящее имя Восточного Кармина?

В стену переработочного цеха была вмонтирована ненужная эмалированная табличка «добро пожаловать в…», но никто город так никогда не называл.

– Он мог называться Рейадар[37].

– Я знаю, где это. Он навещает в окрестностях женщину по имени Мина. Высокая и симпатичная, с ожерельем с большой морской раковиной.

– Да, она. У нее был ребенок.

– Хмм, – протянул мужчина на том конце, – он пропал уже восемь месяцев как, его мобила всплывает у Мины, у которой есть ребенок. Я поищу его, но звучит не очень.

– Кто вы? – спросил я. – И вы на нашем острове или нет?

– О, я Резервист, – сказал он, – милях в тридцати к западу от вас, на побережье – меня вынесли из нашей Резервации еще во младенчестве, так что я как вы – только не материал. Больше не материал.

Джейн написала вопрос и показала мне, чтобы я задал его ему.

– Вы Утопиакорп?

Мужчина на том конце расхохотался:

– Слава богу, нет. Я инженер на станции по разгону облаков у залива Кардиган. Работа нудная, но платят хорошо. График шесть на шесть месяцев. У Найджела была такая же работа, только в пяти милях к северу. Он любил исследования, и ему нравились Дигенетики. Я считал, что это не стоило риска. Ты знаешь, что модифицированные твари и деревья Резервации могут тебя сожрать?

– Их легко обойти.

Джейн написала еще один вопрос в блокноте. Это был самый глубокий и важный вопрос, какой я только мог задать.

– Что происходит в Резервации и почему мы материал?

Звонивший, кто бы он ни был, внезапно сменил тон. Мы зашли слишком далеко.

– Я сказал больше, чем стоило, – его голос звучал приглушенно, – даже экс-подопытным строго запрещено контактировать с материалом, и меня могут отозвать. Забудь все, о чем мы говорили, и если хочешь совета, закопай эту мобилу. Я не говорю, что они отслеживают или подслушивают, но могут.

– Мне нужны ответы.

– И ты их заслуживаешь. Но не от меня. Хочешь ответа – иди к вашему Творцу. Поговори с ним открыто, они по закону обязаны тебе ответить. Но субъектам, которые выбираются, никогда не дозволяется вернуться. Ты можешь получить ответы, но и только. Задумайся прежде, чем спросить.

– Значит, есть высшая сила, которая присматривает за нами и руководит нашей судьбой?

– Всегда была, но осталось недолго. Когда пройдет двадцать пять поколений, все переменится. Мне пора. Не делай глупостей, и еще раз – выброси мобилу.

Беспроводной телефон замолк. Я мгновение смотрел на него, затем повернулся к Джейн:

– Ты все поняла?

– Большую часть, но кроме «станции разгона облаков» на берегу, нового мало: мы и так знали, что мы материал, подопытные, субъекты, живущие в Резервации, за нами наблюдает и нас контролирует Утопиакорп, наш Создатель.

– Верно, но он еще сказал, что тех, кто выбрался, назад не пускают. Это «выбрался» значит – с острова?

– Не знаю, – ответила она, – он сказал, что мы можем получить ответы, но не сумеем ничего с ними сделать.

– Это эвфемизм для смерти? – спросил я. – Хансон тоже говорил, что всем, что мы узнаем, воспользоваться не сможем.

Джейн пожала плечами.

– Есть еще кое-что, – добавил я. – Мне показалось, что он простой работник, а если так, то все, что он знает о нас, должно быть простыми, общеизвестными фактами. И что истина является секретом только в Хроматации, а Где-то-там для Кого-то-там это вовсе не секрет. Мы можем быть вполне обыденным знанием.

Мы несколько мгновений молчали.

– Он сказал, что все изменится через двадцать пять поколений, а Ангел Хансон сказал, что мы двадцать четвертое. Соображения есть?

– Если поколение считается по Ожиданию Первого Ребенка в двадцать лет, то куда заводит нас обратный отсчет?

Поскольку никто из нас не был виртуозом в сложной математике, нам пришлось взять листок бумаги и подсчитать. Точка «двадцать четыре поколения назад» была, по сути, скрыта во мраке пяти сотен лет, прямо с начала Эры Манселла. Следующее поколение, двадцать пятое – это будет наш с Виолеттой ребенок, и все, у кого насчитается столько же предков. Но это лишь порождало новые вопросы, не давая ответов.

Я поделился с Джейн своими мыслями, та поджала губы и согласилась, что найти Вестника на Ярмарке – по-прежнему наш лучший шанс. Она спросила, не хочу ли я поискать Ангелов.

– Каких именно?

– Тех, которые называют себя Хансонами.

– Возможно, – сказал я. – Каков план?

– Сбрось своего Желтого с хвоста завтра и встреться со мной у северных ворот за двадцать минут до утреннего лебедя.

– И что будет? – спросил я.

– Кто знает? – ответила она. – Но у меня есть ощущение, что мы сможем кое-что узнать.

В тот день я Джейн больше не видел. Мне опять пришлось сидеть рядом с Виолеттой за Высоким столом и помалкивать. После обеда меня снова отправили в головоломную комнату, где за мной присматривал личный дежурный Желтый, на сей раз Пенелопа Гуммигут. Я подумал – не сказать ли ей, чтобы она спасалась от Контролера-Заместителя Цветоподборщика, но не стал.

Первым зашел Томмо.

– Привет, Эдди. Твоя жена хочет поговорить со мной с глазу на глаз завтра в Палате Совета. Как думаешь, о чем?

Я предположил, что о гигантской сумме долга наличными за городской молниеотвод.

– О, – и я прямо увидел, как у него в голове вращаются шестеренки, прикидывая какую-то схему, – санкционированная префектом афера может стать моим лучшим моментом. Я мог бы поставить большую сумму на победу Джейн в мотогонке.

– Ты ставишь наличными? – спросил я. Любая игра, где что-то ценное ставится