Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

Приходилось добывать еду и воду, обустраиваться на ночлег, поэтому обычно за дневной переход получалось проходить в два, а то и в три раза меньше, чем с караваном. Так что на дорогу я потратил почти месяц, и при этом понятия не имел, что происходит в столице.

И добравшись, я удивился тому, насколько это место стало для меня чужим. Насколько привычнее и уютнее я чувствовал себя среди довоенных зданий Нью-Рино, чем здесь, среди домов из чертового песчаника.

Впрочем, пока я дошел до здания совета меня немного попустило. Я не был уверен, что президент НКР согласится встретить меня лично, поэтому решил немного перекурить, прежде чем обратиться к секретарю.

Меня трясло, и от каждой затяжки это непонятное волнение вместо того чтобы успокаиваться становилось только сильнее. Это место должно было стать финалом истории. А потом останется только раздать долги, и можно будет начинать новую жизнь.

Я уже знал, куда пойду дальше, давно успел все продумать.

Хватит тянуть.

Докурив сигарету, я стряхнул пепел сильным ударом указательного пальца, растер его по бетону и отправился ко входу в здание совета. Толкнул дверь, подивившись тому, что в приемной не отирался Фестус, который обычно торчал тут вместе с охранниками. Куда бы он мог деться?

- Стоять, - приказал один из охранников. – Куда идешь?

Ну и что я должен был ему ответить?

- Меня послал шериф Дюмон, - брякнул я наугад. – Сказал, что президенту нужен человек для какой-то деликатной работы.

- Госпоже президенту нездоровится, - поморщился тот. – Впрочем, можешь поговорить с ее секретарем, обычно она в курсе всех дел. Проходи.

Это было слишком просто. Однако мысль о том, что Танди заболела, меня не радовала. Она руководила страной уже на протяжении тринадцати сроков, и, стоит сказать, что вела ее к процветанию уверенной и твердой рукой.

Да, возраст дает о себе знать, и никто из нас не остается молодым, но что же будет с Республикой, когда она умрет? Новые выборы? И кто займет ее кресло? Что станет с парламентом?

Что-то подсказывало мне, что ничего хорошего не выйдет. Власть возьмет кто-то по типу Брюса, и чем это кончится? Тем, что НКР развалится, не выдержав внутренних противоречий? Или начнется долгая и кровавая война за обладание новыми землями?

- Здравствуйте, - поприветствовал меня Гюнтер – бессменный секретарь Танди. – По какому вы вопросу?

- Меня зовут Михаил Стрелецки, - ответил я. – Может быть, вы слышали обо мне что-нибудь?

- Нет, - от покачал головой. – К сожалению, не слышал. Ну так, и по какому же вы вопросу?

- Странно, - я криво усмехнулся. – Думал, что граждане Республики знают своих героев. Мне недавно выдали посмертно медаль Конгресса. Наверное, сама госпожа президент подписала письмо для моей матери, нет?

- Вы? – Гюнтер прищурился. – Стрелецки? Детектив, который погиб в Нью-Рино? Тело которого оказалось настолько изуродовано, что идентифицировать его удалось только со слов его девушки?

- Не погиб, хотя кое-кому этого бы сильно хотелось. Да и не знал я, что у меня была девушка. У меня есть кое-какие сведения для госпожи президента. О делах, которые творит канцлер Брюс в Нью-Рино и Реддинге.

- И что же там? – он поддался вперед.

- Только лично президенту, - ответил я. – Знаете, я теперь мало кому доверяю. Уж очень много дерьма произошло за последнее время.

- К сожалению, президент не сможет с вами встретиться, - Гюнтер помотал головой. – Она сейчас в Сан-Франциско, восстанавливается после операции на сердце. Боюсь, что это займет достаточно много времени.

Раньше новость о том, что Танди пришлось пойти на операцию, вызвала бы у меня приступ страха. Теперь я, кажется, не боялся уже ничего.

- И? – спросил я. – Она же не могла оставить Республику без управления. Кто-то должен остаться за нее. Занимающий достаточно высокий пост, чтобы мы могли обсудить наши дела.

- Канцлер Робинсон, - ответил он. – Сейчас временно исполняет обязанности президента. Я могу сообщить ей о вашем приходе, если вы уточните, что за улики принесли.

- Хорошо, - кивнул я. Кто такой этот Робинсон я не знал, но вряд ли Танди оставит своим заместителем кого попало. – Это бумаги, подтверждающие махинации Брюса. Скупка земель, получение взятки от мэра Аскорти. Сговор с мафиозными семьями из Нью-Рино. В конце концов эти ублюдки попытались убрать меня.

- Подождите пока на диване, - сказал он, указав мне на вышеназванный предмет мебели, стоявший в противоположном углу приемной, около кадки с раскидистым растением. – Я сообщу канцлеру. Да, вы же понимаете, что вам придется сдать оружие и все остальное?

- Куда денешься, - я пожал плечами. – Только постарайтесь побыстрее, пожалуйста.

- Конечно, - он кивнул. – Если все так, как вы говорите, то вас примут очень срочно.

Однако быстро покончить с делами не получилось. Гюнтер-то вышел достаточно быстро, но, не сказав мне ни слова, покинул приемную через дверь, ведущую на улицу. Вернулся он уже не один, а с шерифом Дюмоном, который признав во мне Михаила Стрелецки учинил мне допрос.

Прояснив интересовавшие их вопросы и заодно подтвердив мою личность, они, наконец, отстали. Потом меня тщательно обыскали. Много вопросов вызвал мой новый «Кольт» с глушителем, и честное слово, уж лучше бы я оставил его в пустыне. В итоге они приняли решение забрать у меня вообще все, кроме документов, и только после этого пропустили в кабинет к канцлеру.

К тому моменту я был уже в бешенстве. Однако последним ударом для меня стало то, что канцлер Робинсон оказалась женщиной. Мало того, что женщиной, так еще негритянкой с достаточно пышными формами и длинными кудрявыми волосами. Чуть помладше моей матери, может быть на год или два, но сохранившая всю свою красоту.

После этого мне на секунду захотелось махнуть рукой и уйти. Спалить все документы, а потом построить где-нибудь посреди пустыни хижину или занять одну из многочисленных пещер. И жить так, как вы жили последние пару месяцев. Разве что без какой-либо цели, а просто проживать жизнь вдалеке от политики, пока ее не прервет залетный рейдер или какая-нибудь тварь.

Ну сколько можно? Может быть хватит в моей жизни чертовых баб?

- Добрый день, - поздоровался я, подошел к столу и вывалил на него папку, в которой и лежали все добытые мной бумаги.

- Добрый,