Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков

появившегося за последние два года, успело во многих семьях сформировать устойчивую привычку проводить свои вечера перед «ящиком», и даже вылезшее неожиданно на экраны «Лебединое озеро» — от которого уже успели отвыкнуть со времен Московской гонки на лафетах — не смогло выгнать людей на улицы. Тем более, что едва я появился в Останкино, на всех каналах была пущена телетекстовая строка о том, что ровно в 10 вечера ожидается важное заявление, просьба, мол, никуда не отлучаться. Поэтому не будет преувеличением сказать, что смотрели меня этим вечером десятки — а скорее сотни — миллионов человек.

— Здравствуйте, товарищи, — получив отмашку от стоящего по ту сторону камеры режиссера, начал я произносить речь, над которой думал последние полтора часа. — Два часа назад на меня было совершено покушение. В мой дом ворвались неизвестные с оружием, и только благодаря защищавшим меня ценой своей жизни бойцам Государственной Службы Охраны я сумел вырваться. К сожалению, Раисе Максимовне не повезло, и она спастись не смогла. В связи с этим, а также основываясь на данных о том, что часть высших партийных и правительственных лиц замешаны в организации попытки государственного переворота, я объявляю в стране чрезвычайное положение. Все военные части любого подчинения с данной минуты приводятся в повышенную боевую готовность. Я приказываю подразделениям Кантемировской и Таманской дивизий прямо сейчас войти в Москву и занять оборону объектов по «особому списку».

Был такой список. Мосты, почта, телеграф, вокзалы. Он, собственно, со времен Октябрьского переворота не сильно поменялся. Ну и что касается командования именно этих двух соединений, то в них я был лично более-менее уверен, специально просил Ивашутина, чтобы там на командирские должности он своих людей поставил.

— Поскольку есть сведения о крушении самолета, в котором летел министр обороны адмирал Чернавин, с этого мгновения я назначаю на пост исполняющего обязанности министра генерала Ивашутина, прошу всех служащих Советской Армии исполнять поступающие от него приказы так, как будто они отданы мной.

Слишком сильно связаны мы были с Петром Ивановичем «ядерной» тайной, чтобы всерьез думать о его возможной причастности к заговору. И в любом случае на кого-то же нужно было опереться, кандидатура Ивашутина была тут как минимум не хуже любой другой.

— Я хочу обратиться в первую очередь ко всем членам Коммунистической партии. Предлагаю рядовым членам прямо сейчас связаться к руководителями первичных ячеек и выяснить, «за кого» они. Кто из секретарей райкомов, горкомов, обкомов и крайкомов партии готов открыто поддержать законную власть. Не нужно сидеть дома и ждать, пока ситуация разрешится сама по себе. Будущее страны — дело каждого честного гражданина. Предлагаю прямо сейчас всем небезразличным людям, которые за последние годы воочию увидели рост собственного благосостояния, выходить на улицы городов и поселков, собираться у зданий местных партийных органов и выражать свое мнение на этот счет. Я хочу, чтобы заговорщики-ревизионисты, вообразившие, что они могут решать за всю страну, поняли, что народ СССР против. Пусть у них земля горит под ногами!

Я сделал глоток воды из поставленного здесь же на столе стакана, поморщился от боли — голова просто раскалывалась, местная медсестра скормила мне какие-то болеутоляющие, но что-то они действовали весьма паршиво, висок пульсировал и горел огнем. Я непроизвольно потрогал повязку, на пальцах остались следы крови, видимо, рана продолжала потихоньку подтекать. Ну да, напряжение от самого главного выступления, софиты, бьющие в лицо. Совсем не то, что нужно раненному. Зато телевизионная картинка, наверное — просто закачаешься.

— Я также хочу обратиться к тем солдатам и офицерам, кто вольно или невольно стал участником заговора. Отступитесь. Ничего у вас не получится, все это только может привести к лишним жертвам, достаточно на сегодня смертей. И конечно, я обращаюсь ко всем членам Политбюро ЦК КПСС, которые меня слышат пусть таким немного странным образом. Заговорщики попытались отрезать меня от связи, но Горбачева просто так не возьмешь. Я назначаю заседание Политбюро и Совета Безопасности в стенах телецентра Останкино на два часа ночи 28 февраля. Предлагаю всем членам названных органов, кандидатам и секретарям ЦК прямо сейчас приехать в здание телецентра и подтвердить тем самым приверженность законной власти. Прямо сейчас состав заговорщиков мне не известен, могу только назвать первого секретаря ЦК КПУ Щербицкого, который по имеющимся данным причастен ко всему происходящему и которого я своей властью прямо сейчас отстраняю от должности. Исполняющим обязанности руководителя советской Украины временно назначается Владимир Ивашко.

Конечно, такой способ решения кадровых вопросов, мягко говоря, не соответствовал никаким регламентам, но кого в такие моменты интересуют регламенты?

— Вперед, товарищи! Настало время каждому показать, чего он стоит. Важно мнение каждого гражданина и каждого члена партии. Заговорщики не пройдут, мы вместе покажем им, что СССР — не банановая республика, здесь нельзя взять власть с помощью военного переворота! «Ради укрепления нашей безопасности и сохранения стабильности Республика будет реорганизована в первую Галактическую Империю, во имя сохранности и во имя блага общества!» — Последнее я, конечно, озвучивать не стал, но уж слишком цитата была к месту, чтобы не произнести ее как минимум у себя в голове.

А еще буквально через минут двадцать к телецентру Останкино начали подходить люди. Простые жители окрестных районов, которые остались неравнодушными к моим призывам. Я примерно на такой результат и рассчитывал, чем больше будет вокруг народу, тем меньше шансов, что нас тут тупо возьмут штурмом. Оно, конечно, невооруженные граждане — плохая защита от профессиональных боевиков, но ведь после того как взял власть, ее и удержать нужно. А как ее удержишь, если предыдущего генсека — любимого, нужно отметить, генсека — покрошил едва ли не самолично перед всем честным народом? Дилемма.

О том, что происходило в этот же момент по всему Союзу, я, конечно же, знать не мог, это мне уже сильно потом рассказали. А меж тем, народ, вдохновленный речью генсека, начал явственно бурлить. Я же не зря 2 года занимался тотальным пиаром своей персоны, говорил людям то, что они хотели слышать, и разговаривал с ними на привычном языке, заявление о попытке переворота не оставило равнодушным буквально никого.

— Товарищ генеральный секретарь. Там Лигачев приехал, — вырвал меня из размышлений голос Мамедова, чей кабинет я временно занял.

— Хорошо, — еще один взгляд на часы, стрелки приблизились к одиннадцати. — И если другие члены Политбюро будут подъезжать, проводите их незамедлительно.

Самое главное сейчас было набрать некий суммарный политический вес и начать «легитимные» кадровые перестановки. Кворум для заседания Политбюро