Боло! - Дэвид Вебер

— Нет, это не так, — спокойно сказал он ей.

Визуальный дисплей показывал размытую, безликую серость гиперпространства, все, что могли уловить его оптические приборы, пока он летел в штурмовой капсуле, прикрепленной к внешней части транспортного корабля “Танненберг” класса “Слейпнер”. Более половины его корпуса выступало за обшивку капсулы, обнажая его бортовые датчики и оружие, а капитан Антон Харрис и подразделение 28/D-431-ALN ехали в точке крепления капсулы на противоположенной стороне корпуса “Танненберга”. Вместе они, Бенджи и Аллен, обеспечивали невооруженный транспорт огневой мощью, эквивалентной энергетическому оружию линейного крейсера, и противоракетными возможностями, по меньшей мере, не уступающими легким крейсерам. Чего они не могли обеспечить, так это дальности поражения стандартными ракетами класса “корабль-корабль”; их оружие просто не было предназначено для такой среды.

Манека и Бенджи делили свою капсулу с ротой “С” Третьего батальона Второго полка Девятой дивизии морской пехоты. Капитан Белостенец, командир роты “Чарли”, представилась им, когда ее рота поднялась на борт, и они с Манекой провели несколько часов, обсуждая возможные варианты развития событий, когда они окажутся на поверхности Шартра.

Если только кто-нибудь из нас доберется до поверхности, мрачно подумала она, остро ощущая, как учащается ее пульс.

— О, да, я в ужасе, — сказала она своему Боло.

— Ты напугана, — согласился Бенджи. — Это нормальная и здоровая реакция на перспективу сражения и возможной смерти. Но твой страх вовсе не парализует тебя и не мешает тебе ясно мыслить. Испытывать страх — не так уж плохо.

— Боло не испытывают эту особую эмоцию так, как люди, Манека, по крайней мере, я так считаю. Не без оснований говорят, что наши личности более “кровожадны”, чем у большинства людей. В результате в такие моменты мы испытываем не только тревогу, но и предвкушение. Это, в буквальном смысле, то, для чего мы были спроектированы и созданы. Наша высшая функция.

— Но не думай, что нам чужд страх. Мы боимся, что потерпим неудачу в нашей миссии. Мы боимся, что окажемся не в состоянии справиться с вызовом, с которым столкнемся. И точно так же, как наши внутренние диагностические системы запрограммированы на то, чтобы чувствовать эквивалент боли, когда мы получаем повреждения, в нашей личности заложено яростное желание выжить. Прошло то время, когда Конкордат допустил ошибку, полагая, что воин, который без страха принимает смерть, является идеалом. Страх — это такой же инструмент, как и смелость, Манека. Если слишком много “смелости” превращается в самоубийственное безрассудство, то слишком много “страха” может перерасти в парализующую панику. Но чтобы достичь наиболее эффективного уровня ведения боя, любой воин — человек или Боло — должен правильно сбалансировать предостерегающее воздействие страха и агрессивность, порождаемую храбростью. Я полагаю, ты это сделала.

— Ты обо мне лучшего мнения, чем я сама, — сказала Манека.

— Потому что ты воспринимаешь все свои недостатки изнутри, — спокойно сказал Бенджи. — Я же могу наблюдать за твоими реакциями и действиями со стороны. Ты не смогла бы так хорошо координировать свои действия с капитаном Белостенец, если бы была “напугана до смерти”.

— Возможно, — с сомнением признала Манека.

На самом деле, подумала она, за все то время, что они с Белостенец обсуждали возможные тактические ситуации и способы реагирования на них, они не так уж много успели спланировать. Либо они доберутся до поверхности планеты живыми, либо нет. Если удастся, морские пехотинцы Белостенец высадились бы из своих легких бронированных машин и построились бы, чтобы следовать за ней и Бенджи, когда Тридцать Девятый батальон двинется на врага. А после этого все зависело бы от того, что произойдет дальше.

Девятый полк морской пехоты была мощной боевой силой, по меньшей мере равной любой дивизии мельконианской армии, возможно, равной двум их дивизиям в реальной боевой мощи. Но ни их личная броня, ни их транспортные средства не обладали достаточной огневой мощью и выносливостью, чтобы противостоять мельконианским боевым роботам. Если бы Тридцать Девятый смог пройти через периметр Мельконианской зоны, Девятый, несомненно, доказал бы свою состоятельность, но, изначально прорваться через этот периметр будет в высшей степени сложно.

— Капитан Йешке сообщил мне, что мы выйдем из гипера примерно через двенадцать минут, — внезапно сообщил ей Бенджи, и она дернулась в своем командирском кресле. Эти “примерно через двенадцать минут”, точно исходили непосредственно от Йешке, обычного человека — командира “Танненберга”. Ни один Боло не мог быть повинен в такой неточности.

Эта мысль неожиданно заставила ее рассмеяться, и она моргнула, осознав, что ее неожиданное веселье было совершенно искренним.

Может быть, я не такая уж безнадежная, в конце концов, подумала она.

— Поняла, — сказала она вслух. — Пожалуйста, убедись, что капитан Белостенец также располагает этой информацией.

— Я уже.

— Тогда, я полагаю, все, что мы можем сделать, это ждать.

Освободительные силы Санта-Крус вышли из гипера в едином, идеально скоординированном переходе, и тактические дисплеи на борту боевых кораблей оперативного соединения флота начали мигать множеством зловещих красных значков.

Вся боевая мощь коммодора Селкирка состояла из одной дивизии линейных крейсеров в составе четырех кораблей и одного авианосца при поддержке восьми тяжелых крейсеров, девяти легких крейсеров и двенадцати эсминцев. Из отчетов службы слежения ближнего космоса Шартра, которые удалось получить до того, как были выведены из строя спутники подпространственной связи, он уже знал, что даже после потерь атакующих от орбитальной обороны Шартра, — которые были не такими уж незначительными, — им все еще придется столкнутся с шестью мельконианскими линкорами, пятью линейными крейсерами и двадцатью “кулаками прикрытия”. Как и одноименное мельконианское наземное подразделение, флотский “кулак” состоял из трех кораблей, в данном случае тяжелого крейсера, поддерживаемого легким крейсером и эсминцем. Сравнительное количество корпусов — тридцать четыре человеческих корабля против шестидесяти девяти мельконианских — было достаточно большим. Разница в тоннаже была еще хуже… намного хуже.

Несмотря на это, у Селкирка были определенные преимущества. Одно из них заключалось в том, что в отличие от систем дальнего обнаружения, которые предупредили Шартр за два полных дня до прибытия мельконианцев, дальность обнаружения даже линкора, приближающегося через гипер, была сильно ограничена. Мельконианский командир получил предупреждение менее чем за четыре часа до того, как корабли Селкирка вышли из гипера, а его боевая мощь все еще находилась не на позициях. Еще одним преимуществом было то, что каждый из кораблей Селкирка обладал искусственным интеллектом с самосознанием… и что офицеры экипажей этих кораблей были связаны с ними нейронной связью. Они в буквальном смысле думали и сражались с той же гиперэвристической скоростью, что и Боло.

Но это не меняло того факта, что один только боевой корабль противника превосходил по численности все его