Возмездие былого - Герман Иванович Романов

Вице-президент Уоллес взглянул на Рузвельта — тот явно призадумался, уж больно характерная морщина появилась на лбу. Они так часто доверительно беседовали, да и тайн особых между единомышленниками не имелось — оба решительно проводили программу «Нового Курса», который должен был сделать США мировым гегемоном.

— Может быть, он тебе поведал, Генри, когда мы начнем одолевать японцев на море, а то все терпим от них поражение вслед за неудачами, как и англичане. Мне было бы интересно узнать его мнение.

— Он его и не скрывал, Фрэнк — промышленно развитая держава, имеющая технологическое превосходство и гораздо более большой людской ресурс всегда победит в войне экономически менее развитую страну, но имеющую большую армию, если настроена вести войну самым решительным образом. Поражения на первом этапе долгой войны неизбежны, но по мере мобилизации промышленности и вооруженных сил возникает вначале количественное превосходство, а по мере накопления опыта растет и качественное преимущество. А так как война мировая, в которой задействованы все ресурсы, и наши враги уже накопили опыт и провели развертывание промышленности, то негативная стадия длиться год, максимум полтора, а там уже мы начнем бить врагов, завладев инициативой.

— Хм, Генри, в уме и практичности маршалу не откажешь, — Рузвельт усмехнулся, и негромко добавил, — именно так и происходит в России. Гитлер неправильно рассчитал свои возможности, напав на соседа, который сильнее его, и вдвое превосходит по населению.

— Но сейчас преимущество на стороне рейха, объединившего всю Европу, и в людях, и в промышленном производстве…

— Пока преимущество, Генри, причем эфемерное, а подготовленные запасы уже истощены, ведь вместо блицкрига началась затяжная война. Да, людей в Европе больше, но половина из них относится к немцам крайне неприязненно, и это еще мягко сказано. И развитая промышленность мало чем поможет Германии, если для нее нет доступного и дешевого сырья — а с ним зачастую уже сейчас идут перебои. Как можно воевать дальше, если постоянная нехватка нефти, а на лошадях, когда идет всеобщая моторизация, армия далеко не уйдет. И как только у немцев начнет ощущаться нехватка нефти, их вооруженные силы значительно ослабнут. Что толку во многих тысячах танках и самолетах, если бензина только треть заправки? Можно построить сотни подводных лодок, но какой из них прок, если нет соляра для дизелей, и мазута для линкоров и крейсеров? Потому Гитлер и уцепился за скважины Киркука, и так рвется к персидской нефти — если он овладеет этими источниками, то, боюсь, Генри, война тогда примет слишком затяжной характер. Вместе с ост-индскими скважинами у стран «оси» будет одна восьмая доля общей добычи нефти, а это непозволительно много.

Уоллес слушал слова Рузвельта с растущим удивлением, и на лице проступила такая почти детская гримаса удивления, что президент не мог ее не заметить. А потому с улыбкой спросил:

— Что с тобой, Генри — тебе кажутся мои слова необычными?

— Нет, Фрэнк, но я их слышал от маршала Кулика и удивлен созвучию ваших мыслей. Мне порой в беседах с ним казалось, что я говорю с тобой, только акцент в голосе у него слишком ощутимый.

— Даже так? О, тогда мне настоятельно необходимо встретится с маршалом — думаю, нам найдется, о чем поговорить.

— Найдется, Фрэнк, можешь не сомневаться — он очень интересный собеседник, и курит как ты много — на Камчатке пришлось выделить ему две коробки «Кэмела». Такое удовольствие, как появилось у него на лице, не сымитируешь. Маршалу наш табак явно понравился — он и сигарету держит почти как ты, но характерно оттопырив палец. И коньяк выпивает, хороший коньяк, подарил мне два ящика. Говорит, что и Черчилль оценил этот напиток, но пьет потомок аристократов как лошадь и сознательно напоил маршала в поезде во время поездки в Ленинград.

— Мне рассказывали об этом казусе — мистер Кулик раньше пил водку и много, стаканами, не пьянел от нее, а после сердечного приступа стал пить коньяк, малыми рюмками, и быстро пьянеет. Это бывает — прошло чуть больше года после апоплексического удара, и маршал толком не оправился. Но то здоровьем, а вот рассудок у него здрав как никогда. Жаль, что при этом порой отказывает тело.

Рузвельт похлопал по инвалидной коляске, в которой сидел и усмехнулся. Характер у президента был даже не «железный» — «стальной», несмотря на паралич ног, воля ФДР была несгибаемой, он умел заставить ей подчиняться не только людей, но и свое измученное тело.

— Меня порой сильно удивляло, Фрэнк, что маршал часто мыслит совсем как ты, особенно когда размышлял о судьбах послевоенного мира. У него есть интересная концепция двух шерифов и пары констеблей, которые будут наблюдать за мировым порядком, не наступая друг другу на ноги, и не залезая на соседний участок. Совсем как твоя идея о четырех «полицейских», призванных держать миропорядок.

— Даже так? Это уже становится интересным, — Рузвельт закурил сигарету, держа длинный мундштук пальцами. Негромко произнес:

— Мне положительно необходимо с ним встретится, Гарри, нам найдется, о чем поговорить с маршалом.

— Нет ничего проще, Франклин. Решено провести расширенное совещание военных, на этот раз на Аляске — с нашей стороны Маршалл и Кинг, от русских маршал Кулик и адмирал Кузнецов. Они прилетят на В-17 — ты ведь распорядился передать русским три десятка «летающих крепостей». А к этому времени самолеты как раз к ним поступят и будут облетаны. Маршал обрадовался подарку, сказав, что полутысячи таких самолетов хватит, чтобы за полгода вдвое снизить мощности японской экономики, а за год полностью выиграть войну на Тихом океане, заставив Токио пойти на приемлемый для нас мир. Можно воевать с Японией до безоговорочной капитуляции, но не стоит загонять крысу в угол, когда она и так сбежит с тонущего корабля…

Рузвельт с сигаретой красовался на всех предвыборных митингах, «Кэмел» для ФДР так же неотъемлем, как кубинские сигары Черчилля, и папиросы «Герцеговина Флор» для Сталина. Так что «большая тройка» дымила, что паровоз, но что интересно — двое «свои», а британский аристократ «чужие». А в мире политиков случайностей не бывает…

Глава 51

— Нам не нужны большие корабли на Балтике и Черном море, Николай Герасимович, от слова «совсем» не нужны. Замкнутые водные районы, весьма ограниченные. Мелководье в Финском заливе и в северо-западной