Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев

был снарядный ящик пристроен в качестве стола. Запасливый сержант вытащил из сидора пару кусков хлеба, заботливо замотанных в чистую тряпицу, и пару головок лука. Все это он подвинул в сторону парня.

— Налегай на похлебку, сегодня с мясом. Повар сказал, что у артиллеристов случайным снарядом лошадь задело, пришлось пристрелить. Все как в жизни: кому-то беда, а кому-то еда…

Парень налег так, что за ушами трещало. Наголодался, а молодой организм своего требовал без задержки и в полном объеме.

— Я тут до старшего лейтенанта ходил, и кое-что тебе принес, — сержант вдруг тряхнул сидором, где что-то звякнуло. — Знаю, что ищешь.

Сурков с ложкой у рта замер. Слишком уж знакомый это был звук — тихий, нежный, почти мурлыкающий. Именно так и звучали Его патроны, когда тряхнешь сверток с ними.

— Проглоти сначала, а то от радости подавишься еще, — с усмешкой проговорил сержант, видя радостное нетерпение на лице у товарища. — Вот, держи. Со страшим лейтенантом по всей роте насобирали. Как говорится, с миру по нитке — нищему рубаха, а тебе, значит-ца, хороший запас патронов.

С этими словами из сидора одну за другой вытащил аж девять бумажных пачек с патронами. И на каждой виднелось клеймо того самого завода № 60 г. Ворошиловограда, где делали те самые особые патроны. Только оттуда винтовочные патроны имели особые свойства и особенно им ценились. Другие же были самыми обычными.

— Как? — удивился Сурков, мгновенно откладывая котелок с ложкой в сторону и начиная перебирать пачки с патронами. Спешил убедиться, что на всех коробках было то самое клеймо. — Это же те самые патроны!

— Как, как, каком к верху! — добродушно хохотнул сержант. — Я же не слепой, вижу, что к этим патронам у тебя особая любовь. Как с малыми дитятками возишься — чистишь тряпочкой, гладишь руками, бережно укладываешь в сумку. Не каждая мать так за детьми следит, как ты за патронами. К другим же патронам у тебя и близко нет такого уважения. Я и смекнул, что надо тебе тех патрон по ребятам в роте пошукать. Вот всей ротой и нашукали. Держи, стреляй, еще лучше стреляй по этим гадам!

Сурков, собрав все пачки в кучу, после этого, вообще, «выпал» из жизни. Засел в своем закутке, рядом разложил свою же шинель, на которой аккуратно выложил все патронные пачки. После этого долго изучал каждую из них, внимательно вчитываясь в надписи на клейме.

— Это они… Это то же они… — тихо бормотал он, перекладывая пачки с одной кучи в другую. — И это они…

Вскоре перед ним образовались две неравные кучки — одна побольше –8 пачек, друга поменьше — 2 пачки.

— А вот эти не те, другие…

Последние две пачки ощущались иначе, чем первые. Они казались совершенно обычными. Чтобы убедиться в этом, он даже их вскрыл и высыпал на ладонь. Совершенно точно, никаких необычных ощущений при этом у него не возникло. Патроны, как патроны. Обычные, словом.

— Хм.

Ничего не понимая, Сурков снова стал разглядывать бумажную пачки и клейма на них. На первый взгляд, все они были совершенно одинаковыми, отличаясь лишь порядковыми номерами — длинной комбинацией цифр.

— А вот еще кое-что…

Тут его глаз «зацепился» за мелкую надпись на торце пачки — «весовщик № 9». А на пачке из «нормальной» кучки была другая надпись — «весовщица № 14».

— Получается, упаковывали разные люди…

Сурков подтянул к себе свою котомку, в которой, как он помнил, осталась смятая пустая коробка от патронов. На прошлой неделе сам ее туда положил.

— И здесь весовщик № 9.

Выходило, что все особенные патроны упаковывал весовщик под номером 9. Что же это за работник такой особенный? Его прямо зуд охватил. Сейчас бы выяснить, поговорить с ним.

В этот момент со стороны немцев начали раздаваться характерные хлопки, а потом и протяжный свист. Начала работать немецкая минометная батарея, которая во время предыдущей атаки у них много крови попила.

— Вот же, черти! — выругался сержант, пригибая голову. — Все у них по часам — ровно в час дня пулять минами начинают. Одно слово, немчура… Значит, скоро опять в атаку пойдут. Мишаня, готов? Чего скалишься?

А тот, и правда, улыбался, как ненормальный. Вжался в стенку окопа, винтовку прижал к себе так, что не отнимешь. Ждал, выходит.

— Лыбишься, значит, не страшно, — буркнул старшина, тяжело опускаясь на землю рядом. Немцы все равно будут дисциплинированно ждать конца минометного обстрела, и только потом начнут атаку. — Ты, Миша, главное немца выцеливай, как пойдет. О, вот и мины падать перестали. Значит, скоро нужно ждать гостей. Ну, подымаемся.

Отряхнувшись от земли, встали к брустверу. Сержант долго всматривался в сторону врага, пока, наконец, не взялся за оружие. Сурков уже давно в прицел смотрел.

С тыла раздался голос командира роты — приказывал готовиться к отражению вражеской атаки.

— Смотри-ка, научили мы немца, как нужно в атаку ходить. А то взяли моду, как на параде маршировать, — бухтел негромко сержант, время от времени косясь в сторону своего молодого товарища. — Ничего, ничего, мы вас всех в землю уложим. Каждый получит свои законный два метра землицы.

Издалека послышался шум моторов, который сложно было с чем-то спутать. Почти сразу же с нашей стороны ударили орудия. Первые пристрелочные выстрелы ушли в молоко, с хорошим недолетом.

— Чего же вы мажете, собаки? — возмущался сержант. Его усы аж торчком встали возмущения. Он развернулся в сторону батарее и несколько раз с силой тряхнул костлявым кулаком. — Мало вас гоняют. Я бы как сидоров коз…

В этот момент один из танков, пробиравшийся по склону оврага, получил попадание прямо в башню. Было прекрасно видно, как со снопом искр снаряд срикошетил и ушел в сторону.

— Нет, Мишаня, ты погляди на это⁈ Они там, говняными шариками что ли стреляют⁈ Ми… — сержант оглянулся на товарища и чуть не поперхнулся.

Парень застыл в напряженной позе, больше напоминая каменную статую, чем живого человека. Животом прижался к стенке окопа, левый локоть уперся в землю, приклад винтовки плотно зажат правой рукой, а палец застыл на спусковом крючке.

Ба-ах! Раздался громкий выстрел!

Сержант тут же повернулся в сторону поля, чтобы увидеть, кто же на этот раз оказался жертвой.

— В кого же интерес…

И тут раздался оглушительный взрыв! Тот самый немецкий танк, что пытался незамеченным проскочить