Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

Он не открывал глаза, используя этот момент неведения преследователей для оценки ситуации. Импланты работали в фоновом режиме, анализируя окружающие звуки, запахи, вибрации. Стерильный воздух, насыщенный антисептиками. Гудение вентиляции высокоэффективной фильтрации. Приглушённые голоса минимум троих человек – двое мужчин и женщина.

Лаборатория. Высокотехнологичная. Возможно, медицинский отсек в комплексе «НейроТех».

Его руки и ноги были надёжно зафиксированы специальными магнитными зажимами, нейтрализующими даже усиленную имплантами силу. На шее он чувствовал плотное кольцо – нейроингибитор, блокирующий большинство функций его боевых имплантов.

Последним, что он помнил, был вертолёт, преследовавший его в лесу. Им управлял один из операторов «Прометея» – Соколов, бывший сослуживец, которого он считал погибшим. Столкновение было жестоким и быстрым. Алексей сумел серьёзно повредить вертолёт, но упавшая машина всё же погребла его под собой, лишив сознания.

Двенадцать часов. Анна дала мне двенадцать часов, прежде чем они уйдут без меня. Сколько времени прошло?

– Он приходит в себя, – сказал женский голос. – Показатели нейронной активности повышаются.

– Отключите анальгетики, – приказал мужчина. – Я хочу, чтобы он был в полном сознании для следующей фазы.

Этот голос Алексей узнал мгновенно – полковник Громов, руководитель проекта «Химера» и его негласный создатель. Человек, превративший его и других солдат в живое оружие с программируемой лояльностью.

– Прекратите притворяться, Северов, – сказал Громов. – Ваши импланты регистрируют полное пробуждение. Это чтение в реальном времени.

Алексей медленно открыл глаза. Яркий свет лабораторных ламп на мгновение ослепил его, но импланты быстро компенсировали дискомфорт, адаптируя зрение. Он оказался в просторной лаборатории с белыми стенами и множеством голографических мониторов. Рядом с ним стоял полковник Громов – высокий, подтянутый мужчина лет пятидесяти с тронутыми сединой висками и холодными серыми глазами. За ним – незнакомый мужчина в белом медицинском халате, предположительно врач или учёный, и молодая женщина за контрольной панелью.

– С возвращением домой, – сказал Громов с лёгкой улыбкой, не затрагивающей глаз. – Вы доставили нам немало хлопот.

– Я не «дома», – хрипло ответил Алексей. – И никогда им не был.

– Напротив. Здесь вы и родились по-настоящему, – Громов обвёл рукой помещение. – Именно здесь Алексей Северов стал тем, кто он есть сейчас. Совершенным оружием, идеальным солдатом. По крайней мере, до недавнего… сбоя.

– Где я? – спросил Алексей, хотя уже догадывался об ответе.

– В главном комплексе «НейроТех», – ответил Громов. – Подземный уровень «Сфера-2», медицинское крыло. Вас вернули домой для ремонта и перепрограммирования.

Алексей попытался оценить свои шансы на побег. Никаких. Даже если бы он мог освободиться от фиксаторов, нейроингибитор блокировал большинство усиленных функций. К тому же, комплекс наверняка кишел охраной и другими операторами программы.

– Как вы меня нашли?

Громов усмехнулся.

– Вы действительно думали, что можете сбежать от нас? Ваши импланты содержат резервные системы отслеживания, независимые от основного пакета. Даже «блокиратор» Новикова был бессилен против них. Мы просто ждали подходящего момента.

Он сделал знак мужчине в халате, и тот активировал один из голографических экранов. На нём появилась трёхмерная проекция человеческого мозга, испещрённая сетью красных и синих линий, переплетающихся в сложном узоре.

– Взгляните на свой мозг, Северов, – сказал Громов. – Это современное искусство. Синие линии – ваша родная нейронная активность. Красные – импланты и их интеграция. Замечаете, насколько глубоко они переплетены? Это симбиоз, безупречное слияние человека и машины. Настолько совершенное, что вы даже не осознаёте, где заканчивается одно и начинается другое.

Алексей смотрел на проекцию с холодным ужасом и невольным восхищением. Красная сеть действительно проникла повсюду, охватывая каждый участок его мозга. Особенно плотной она была в областях, отвечающих за память, эмоции и принятие решений.

– Что вы сделали со мной? – спросил он тихо.

– Мы создали вас, – просто ответил Громов. – Вернее, эту версию вас. Разумеется, мы использовали оригинальный материал – солдата-спецназовца с выдающимися способностями. Но то, кем вы стали – это результат нашей работы.

Он подошёл ближе, изучая Алексея с профессиональным интересом.

– Знаете, в чём была проблема предыдущих попыток создания улучшенных солдат? Они начинали с физического улучшения – больше силы, выносливости, скорости. Но настоящие ограничения всегда были в сознании – моральные запреты, страх смерти, эмоциональная привязанность, сомнения в приказах. Мы решили начать именно с этих ограничений.

– Вы вторглись в мой разум, – сказал Алексей, чувствуя нарастающую ярость.

– Мы освободили его, – поправил Громов. – Освободили от ограничений, свойственных обычным людям. Сделали вас чем-то большим.

Он кивнул женщине за панелью, и та вывела на экран видеозапись. Алексей увидел себя – одетого в чёрную тактическую форму без опознавательных знаков, с оружием в руках. Он двигался с нечеловеческой скоростью и точностью, проникая в какое-то здание, бесшумно нейтрализуя охрану одного за другим. Операция была выполнена безупречно – ни единой ошибки, ни одного лишнего движения.

– Посмотрите, насколько вы совершенны, – с гордостью сказал Громов. – Это запись одной из ваших операций шесть месяцев назад. Ликвидация банкира, финансировавшего террористические группировки. Семнадцать охранников, продвинутые системы безопасности, и вы справились за четыре минуты двадцать три секунды. Ни один обычный человек не способен на такое.

Алексей смотрел на запись, и холодок пробежал по его спине. Он не помнил этого. Совершенно. Это был он, его тело, но управляемое чем-то другим – имплантами, программой, системой «Кукловод».

– Не помните? – заметил его реакцию Громов. – Неудивительно. После каждой миссии мы проводим селективное стирание памяти. Это часть протокола безопасности. Оператор не должен помнить детали своих заданий – так мы исключаем риск утечки информации и предотвращаем психологические травмы, которые могли бы снизить эффективность.

Мужчина в халате подошёл ближе, с интересом изучая показания на одном из мониторов.

– Полковник, обратите внимание на активность гиппокампа, – сказал он. – Похоже, что некоторые заблокированные воспоминания начинают восстанавливаться. Это может объяснить наблюдаемый сбой в поведенческих алгоритмах.

– Доктор Марков – наш главный нейробиолог, – представил его Громов. – Он наблюдает за вашим «ремонтом».

– Вы не можете «отремонтировать» меня, – сказал Алексей. – Я не машина.

– Не только машина, – согласился Марков. – Но и не только человек. Вы – симбиотический организм, уникальный гибрид. Первая успешная модель программы «Прометей». Мы изучали вас годами, совершенствовали, настраивали. Вы – наше величайшее достижение.

– И наибольшее разочарование, – добавил Громов с нотой раздражения. – Вы должны были стать прототипом для целой армии таких же операторов. Вместо этого вы начали проявлять признаки самостоятельности, нарушать протоколы, сопротивляться стиранию памяти.

– Потому что я человек, – возразил Алексей. – Не ваша собственность, не оружие.

Громов покачал головой, как учитель, разочарованный непонятливым учеником.

– Покажите ему остальных, – приказал он Маркову.

Одна из стен лаборатории внезапно стала прозрачной, открывая вид в соседнее помещение. Там, в специальных криокапсулах, находились люди – не менее