Суровая расплата. Книга 1: Тень среди лета. Предательство среди зимы - Дэниел Абрахам

Амат неожиданно для себя наклонилась и положила руку ему на плечо. Вилсин поднял голову и вяло улыбнулся.

– Зато все кончено, – произнес он. – Все уже кончено.

В последнее время он часто твердил это, словно заклинание. Видимо, все же знал: до конца еще далеко. Он взял Амат за руку и поцеловал. Усы царапнули нежную от купания кожу. Амат мягко высвободилась. Боги, да он покраснел! Амат разом захотелось заплакать, вскочить и уйти, заорать на него так, чтобы плитка полопалась: «И ты еще пытаешься меня разжалобить? После всего, что натворил?!»

– Вилсин-тя, – сказала она вслух, – расписание торговых рейсов.

– Да-да, – отозвался он. – Расписание. Надо его обсудить.

И они принялись разбирать будничные вопросы. Небольшой пожар на одном из ткацких складов грозит недостачей в три тысячи футов пряжи, и к отправке корабля в Бакту они уже не успеют. Можно задержать отплытие, тем более что причины позволяют, но ненадолго: сезон подходит к концу. А тут обнаружилась новая напасть: в одном из складов особо стойкая плесень сгубила два рулона шелка, и необходимо с ней разобраться, прежде чем использовать помещение снова.

Амат описала варианты, изложила свои мысли, ответила на вопросы Вилсина и выслушала его решения. В общей части бани мужской голос затянул песню, которую подхватили два других, менее стройных. Теплый ветерок, залетавший сквозь кедровые ставни, вызывал рябь на воде. Амат с болезненной дотошностью отмечала каждую мелочь – румянец на бледной коже Марчата, трещинку на краю лакового подноса, горьковатый привкус передержанного чая. «Как белка, – подумала она, – что собирает запасы на зиму».

– Амат… – окликнул Вилсин, когда она, покончив с делами, собралась уходить.

Тон насторожил ее, и она снова опустилась в воду.

– Я давно хотел… Мы с тобой уже столько лет работаем вместе, что и упомнить страшно. Ты всегда… была образцовым распорядителем. Но при этом мы были друзьями. Я всегда держал тебя на самом лучшем счету. Ох, снова не то говорю. На лучшем счету?.. Боги! Все не то…

Он поднял из воды руки – кончики пальцев сморщились, как изюмины, – и изобразил нечто расплывчатое. Его лицо было напряженным и розовым от смущения. Амат недоуменно нахмурилась, и тут на нее стремительно, как тошнота, накатило понимание. Он хочет признаться в любви!

Амат уронила голову, закрыв лоб ладонью и боясь поднять глаза. Ее тихо трясло от странного смеха – смеси веселья и ужаса. Чего только она не насмотрелась, с каким только злом не столкнулась, через что не прошла – а это застало ее врасплох. Марчат Вилсин решил, что влюблен в нее. Вот почему он пошел против Ошая. Вот почему она до сих пор жива. Какая нелепость!

– Прости, – произнес он. – Зря я начал… Забудь. Я не… Только послушай: мямлю, как школьник у доски. Дело вот в чем, Амат. Я не хотел в это влезать. Последние дни ты от меня как-то отстранилась, и я боюсь, что мы с тобой… что мы потеряем нечто, что нас связывает… Нечто…

С этим надо было кончать.

– Вилсин-тя, – произнесла Амат и заставила себя официально изобразить уважение к вышестоящему, – я думаю, не стоит так торопиться. Раны… слишком свежи. Может быть, отложим этот разговор?

Марчат ответил позой согласия, в которой читалось не меньшее, чем у нее, облегчение. Она дала понять, что уходит; он жестом попрощался. Амат поднялась и, не оборачиваясь, вышла. В раздевалке надела платье, умыла лицо и постояла у края гранитного бассейна, вцепившись пальцами в бортик, пока не успокоилась. Затем, медленно выдохнув, собралась с мыслями, взяла трость и уверенно направилась к выходу, словно мир был цельным и правильным, а ее путь по нему – легок и прям.

Она побрела к Дому, благо нога почти не беспокоила. Там раздала приказы, какие оставалось раздать, сделала все приготовления, обговоренные с Вилсином. Лиат, слава богам, не было. У Амат и без того выдался день не из легких, чтобы еще взваливать на себя ученицыны горести. И конечно, оставалось еще решить, брать ли девушку с собой в новую жизнь, простившись со старой.

Сделав последнюю запись в конторской книге, Амат почистила тряпицей перо, положила бумагу поверх полустертого бруска туши и отправилась на юг, к морю, но не в сторону своего жилища. Она шла мимо прилавков и кораблей, минуя водовозов, огнедержцев и торговцев маринованной свининой с тмином и имбирем. Добравшись до широкого перекрестка Нантани, задержалась перед бронзовым колоссом – статуей последнего императора, устремившей взгляд в море. Лицо изваяния было спокойным и, как ей показалось, удрученным. В свое время Сиан Сё наблюдал падение Империи, был свидетелем разрушительной войны между верховными советниками за власть над поэтами и андатами. «Как, должно быть, печально, – подумала Амат, – стольким обладать и ничего не сберечь». Впервые в жизни этот привычный образ человека, умершего восемь поколений назад, вызвал у нее нечто большее, нежели благоговение или любопытство. Она подошла к основанию статуи и положила ладонь на раскаленную солнцем, почти нестерпимо горячую бронзу ноги. Когда отвернулась, печали не убыло, но на сердце полегчало. Некое чувство сродства с тем, кто когда-то, подобно ей, старался спасти свой мир, придало Амат бодрости. Она двинулась навстречу реке, приближаясь к худшей части города. Ее города.

Искомая чайная, похоже, знавала лучшие времена – ставни облупились, штукатурка хранила наспех заделанные следы ударов, – но стояла крепко, и, несмотря на неприглядный вид, запустением в ней не пахло.

Из окна высунулся тип с синими глазами и рыжей шевелюрой западника и притворился, что смотрит в сторону. Амат приподняла бровь и вошла через синюю дверь в полумрак. Ее с порога обдало смесью запахов жареной баранины, западного пива и дешевого табака. Пол из камня был гладок и чисто выметен, а немногочисленные посетители почти не обратили на нее внимания. Собаки под столами зашевелились было, но тут же отползли назад. Амат огляделась, стараясь всем своим видом излучать уверенность и нетерпение. Спустя некоторое время к ней, вытирая руки о платье, подошла темноволосая девушка и изобразила приветствие. Амат ответила сообразно.

– У нас есть свободные столики, – начала девушка. – Или желаете снять комнату? Отсюда хороший вид на реку и…

– Я пришла ради человека по имени Ториш Вайт, – прервала Амат. – Мне сказали, он будет ждать здесь.

Девушка без заминки согнулась в позе понимания и провела ее коротким коридором к открытой двери. Амат благодарственно сложила руки и переступила порог.

Ториш Вайт оказался здоровяком с густыми, медового цвета волосами и грубым шрамом на подбородке. Он даже не поднялся, когда она вошла,