Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

— Но кто же знал? — пожал плечами Иван Павлович.

— А как выглядел этот старик? Ты запомнил?

— Рост метр шестьдесят, седая бородка, пенсне, пальто с барашковым воротником, — ответил Иван Павлович и коротко рассказал где встречал букиниста.

— Немедленно всех на ноги! — повернулся Гробовский к Петракову. — Обыскать рынок, вокзал, все постоялые дворы! Я хочу этого старика видеть у себя в кабинете к утру!

Спустя час хаотичных поисков по всему городу стало ясно — старичка-букиниста, словно ветром сдуло. Никто его больше не видел. Никто не помнил, куда он ушел. Он растворился в серой, безликой толпе, как и положено призраку. Профессионал.

И то, что старик уже имеет огромный опыт таких дел Гробовский понял первым, первым же и предложил интересное решение по идентификации убийцы.

— Картотеки, — произнес Гробовский. — Поднимите все архивные дела. По политическим. По террористам. Особенно по эсерам-максималистам, специалистам по взрывному делу. Ищем человека с такой внешностью. Лет шестидесяти. Думаю, их не так много.

Работа закипела. В пыльное подвальное помещение, где хранились архивы бывшего жандармского управления, спустились несколько самых грамотных сотрудников ЧК. Среди них, по собственной инициативе, был и Иван Павлович — только он и разглядел хорошо этого взрывника.

Просидели над кипами пожелтевших дел до глубокой ночи. Изучили сотни фотокарточек с лицами — фанатичные, испуганные, надменные, пустые. Молодые девушки с косами и старики с седыми бородами. Бомбисты, агитаторы, пропагандисты.

Иван Павлович уже почти выбился из сил, его глаза слипались, когда он взял в руки очередное, объемное дело из серии «Особо опасные». На обложке значилось: «Дело № 1874 по обвинению в принадлежности к боевой организации партии социалистов-революционеров и подготовке ряда террористических актов…»

Он механически раскрыл толстую папку. И обомлел.

С него, из-под пожелтевшего картона, смотрел тот самый старичок. Тот самый живой, хитрый взгляд из-под нависших бровей. Та же аккуратная седая бородка. На фотографии он был моложе лет на десять, но это был несомненно он. Узнать его было невозможно.

Доктор схватил лист с биографическими данными и начал читать, сначала про себя, потом шепотом, с нарастающим ужасом:

— «Прокофий Игнатьевич Горохов. Родился в 1850 году в г. Уральске. С 1884 года примкнул к народовольцам, затем к эсерам-максималистам. Подпольные клички: „Профессор“, „Старик“. Считается одним из лучших практиков-взрывников в России. Лично изготовил бомбы для покушения на одесского градоначальника Толмачева в 1906 году, для взрыва дачи министра внутренних дел в 1907-м…»

Голос Ивана Павловича дрогнул. Вот так персонаж! Один из лучших взрывников! Впрочем, чему удивляться? Бомба в книге — это конечно оригинально придумано.

Доктор перевел дух и дочитал последнюю запись, сделанную казенным почерком уже при Временном правительстве:

— «…арестован в 1908 году. Приговорен к 10 годам каторжных работ и вечному поселению в Сибири. Этапирован в Акатуйскую каторжную тюрьму».

— Акатуй… — прошептал Иван Павлович. Знаменитая каторжная тюрьма, где когда-то умерли декабрист Лунин и многие народовольцы.

Он лихорадочно пролистал дело до конца. На последнем, вшитом листе, стояла резолюция, датированная мартом 1917 года: «На основании Постановления Временного Правительства о политической амнистии — освободить. Март 1917».

И маленькая, едва заметная пометка карандашом, сделанная, видимо, уже здесь, в Зареченске: «Прибыл в город по месту прежнего проживания. Ноябрь 1918».

Иван Павлович откинулся на спинку стула, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. Прокофий Горохов. Легенда террора. Человек, чье имя заставляло содрогаться жандармских генералов. На свободе. Здесь. И он всего пару месяцев как вышел на волю, а уже вовсю работает по специальности. Хорунжий нашел его быстро. Очень быстро. Значит, у бандита были связи не только в уголовном, но и в политическом подполье.

Доктор схватил дело и, не говоря ни слова, побежал по лестнице в кабинет Гробовского. Влетел туда, не постучав, и швырнул папку на стол.

— Алексей, нашел! Смотри, — только и смог выдохнуть он.

Гробовский раскрыл дело. Пробежался по строчкам, и его лицо, и без того бледное, стало совершенно бескровным. Он посмотрел на Ивана Павловича, и в его взгляде читалось то же леденящее осознание.

— Горохов… — прошептал Алексей Николаевич. — «Профессор». Я слышал это имя. Еще в сыскном училище нам про него рассказывали как о гении конспирации и изготовления взрывчатки. Говорили, он может сделать бомбу из всего.

Он тяжело поднялся.

— Теперь все ясно. Хорунжий собрал под своим крылом не просто бандитов. Он создал альянс. Уголовники, предатели в милиции… А теперь вот у него еще и есть свой главный инженер.

Гробовский походил по комнате, потом вновь сел, откинулся на спинку стула. Его пальцы нервно забарабанили по столу с лежащим на нём делом Горохова.

— Ладно, Иван, — начал Алексей Николаевич, вглядываясь в потолок, будто ища там ответы. — Соединим точки. Хорунжий — бандит, пусть и умный. Горохов — эсер-максималист, «профессор» подполья. Что у них общего? Что могло их связать? Они же с разных полюсов!

— Общее… Ненависть? К новой власти? — задумчиво ответил Иван Павлович. — Но Горохов-то сидел при царе, его амнистировали. Он должен был бы, по идее, радоваться…

— Не всегда, — покачал головой Гробовский. — Эти люди старые волки… Они десятилетиями жили в подполье, боролись с системой. А когда система рухнула, они оказались не у дел. Их идеи никому не нужны теперь, их методы… их методы теперь используют другие. Такие, как Хорунжий. Возможно, их свела вместе обида. Обида на новую жизнь, в которой для них нет места. Или…

Он резко наклонился и снова раскрыл дело, начал листать пожелтевшие страницы, вглядываясь в детали старых преступлений.

— Или деньги, — мрачно заключил Иван Палыч. — Такой специалист, как Горохов, стоит дорого. А после тюрьмы финансы у Горохова так себе, практически на нуле. А есть и пить на что-то нужно. Хорунжий, судя по особняку его пассии, деньгами не беден. Он мог просто нанять его. Купить «профессионала» для решения конкретной проблемы. А проблема была — Варвара. Она знала слишком много.

— Возможно, и так, — не отрываясь от дела, пробормотал Гробовский. — Но смотри… Смотри сюда. — Он ткнул пальцем в описание одного из ранних терактов Горохова, датированного 1906 годом. — Взрыв на частной даче под Одессой. Использован самодельный динамит на основе нитроглицерина, детонатор — химический, с использованием йодистого азота. А здесь, в 1907-м… — он перелистнул страницу, — покушение на министра. Бомба заложена в портфель. Взрывчатка — мелинит, детонатор