Русский диктат - Денис Старый

Между прочим, на заре Советской власти я подобные идеи высказывал, считая, что при командно-административной системе тоже можно было заниматься всей этой мелочёвкой, которую люди находили не в Советском Союзе, а за рубежом и за которую готовы были родину продать. Ну что стоило создать свою жвачку со вкладышами, например, космонавтов? И не нужна нам тогда Турбо или жвачка Дональд Дак.

Так что нужно производить зонтики, коляски, ходунки для деток. Ведь главное — это реклама. Если людям объяснить, зачем нужно то или другое, а ещё привлечь какого-нибудь учёного, который обязательно расскажет, что ходунки — это прям очень полезно для развития ребёнка, то, конечно же, в любом уважающем себя дворянском доме эти ходунки будут в наличии.

— Как же мне не хочется уезжать… — сказал я.

— А остаться нельзя? — спросила Юля с надеждой в голосе.

— Нет. Мне ещё подвиг совершать, чтобы следующее моё назначение не вызывало смущения в обществе, — задумчиво произнёс я. — Давай спать. Вечером у меня еще прием с послами…

— И тут ты коим боком?

— Так будущему канцлеру положено. Вы должны об этом знать, графиня Норова, — сказал я, улыбнувшись.

Глава 18

Это не Россия находится между Западом и Востоком. Это Запад и Восток находятся справа и слева от России.

В. В. Путин

Петербург.

22 апреля 1736 года.

Я сидел в своём кабинете в Петропавловской крепости, читал документы, просматривал все дела, которые вела Тайная канцелярия в моё отсутствие. Я даже не делал вид, а, действительно, не замечал тех двух людей, которые уже как полчаса молча стояли в моём кабинете и наблюдали за моими действиями.

Вот только я сижу в удобном кресле, периодически прикусываю вкуснейшее шоколадное печенье, запиваю остывшим чаем, но всё равно ароматным и вкусным. А эти двое не смеют ничего мне сказать.

Один так еще окончательно не сломленный, периодически подымает голову, даже пробовал заговорить, пока не получил в свой живот кулака от охранника. А второй… Вот никогда не думал, что Андрей Иванович превратится в такое безвольное существо.

Мне даже в какой-то момент стало его жалко, но вспомнил, что жало у пчелки, а мне нечего жалеть преступника. И все же я обратил свое внимание на присутствующих. Это чтобы не начать нервничать и рвать и метать под впечатлением от докладов отделения Тайной канцелярии в Москве.

— Что, господа, какова изворотлива жизнь? Не правда ли? Скольких вы пережили, переиграли в свои игры? Но каждый игрок рано или поздно проигрывает. Таков закон мироздания, — сказал я, поудобнее располагаясь в кресле.

— А не боитесь, господин Норов, что найдётся тот, кто переиграет вас? И тогда уже вы окажетесь на нашем месте? — заявил мне Андрей Иванович Остерман.

— О нет, не боюсь. И не потому, что уверен, что такого человека не найдётся. В этой самоуверенности я не хочу быть похожим на вас. Вот только я сделаю всё для того, чтобы меньше интриговать, но больше делать для России, — сказал я, одновременно перелистывая очередное дело, которое прибыло для хранения из Москвы.

Нужно срочно наводить порядок в Первопрестольной. Они до смерти забили человека, который в пьяном угаре кричал, что Елизавета Петровна — шлюха. Ведь прав был, зараза!

Впрочем, конечно же, за такие слова нужно наказывать, но не думаю, что так сурово. Обязательно уже сегодня пошлю предписание москвичам, чтобы за подобные проявления отсутствия лояльности к власти формировали отдельные группы людей и отправляли их с будущим караваном на Дальний Восток в середине мая.

Пусть бы этот неуравновешенный алкоголик прошел курс терапии, вызванной плохими погодными условиями и не самой лучшей кормёжкой, а потом ещё и болтанкой в трюме корабля на просторах Тихого океана, пока не достигнет берегов либо Аляски, либо Калифорнии. Там людишки нужны. И трезвость быстро станет нормой жизни.

Я пил чай, присланный именно из тех краёв. Конечно, никто на Аляске чай не выращивает. Там и рожь не поспевает. Только что репа, да картошка, и то… Не очень. Это был подарок от Витуса Беринга. Чай же, конечно, китайский.

Я предпочёл бы подарок в виде золотых слитков, найденных при Клондайке. Но что-то мне подсказывает, что ещё самого Клондайка не существует, ибо это название, скорее всего, дали англичане.

Вот туда и нужно делать следующий прорыв, искать золото. Как я надеялся, поможет мне в этом Кондратий Лапа. В Миассе найдено такое количество золотых жил, что за всю мою жизнь, даже если я туда нагоню десятки тысяч людей, вряд ли получится выбрать весь природный запас. Так что было бы неплохо, чтобы те рудознатцы, специализирующиеся, прежде всего, на золоте, отправились из общины Лапы в Клондайк и Калифорнию.

Не вижу никакого смысла откладывать начало добычи золота в тех местах, где оно точно есть. Я ещё запланировал экспансию и в Южную Африку, чтобы прикоснуться к самому богатому золотоносному региону. И вот туда нужно заходить уже с такими профессиональными добытчиками и рудознатцами, чтобы не терять никакого времени. Ибо кто-то из европейцев обязательно быстро одумается. Через года два и война разверзнется. А сливки золотые в виде самородков уже окажутся в российской казне.

— Отчего же вы молчите, господин Ушаков? — спросил я бывшего главу Тайной канцелярии.

— Убили бы вы меня уже… — ответил он. — С чего мстите за то, что я с вами так?

— Это не месть. Это кара за убийство деда моего, за дворцовый переворот. Причем не только этот. За предательство своих соратников. Кто все же поставил немецкую прачку императрицей? Не вы ли? Пусть это и приписывают Меньшикову, — говорил я.

Он молчал. И тогда я приказал увести Ушакова. Толку от него, как от барана молока. Сколько не дои, а молока не получится, ну если только барану приятно будет. А потом продолжил разговор с Остерманом.

У Ушакова деньги все были в доме. И они уже поступили в казну Российской империи. А вот с Остерманом в этом