Эволюция - Родион Александрович Вишняков

особо заботятся тем, что происходит у киносов за оградой поселения в другом штате. – Наймит посмотрел на кивнувшую в ответ девушку и продолжил: – Случилось так, что одна из дочерей киносов родила сына. Схватки застали ее по пути к своему селению, на берегу реки. Не знаю, как у вас, людей, а у нашего племени принято после появления младенца на свет оставлять его сушиться на солнце. Роженица так и поступила, после чего легла рядом отдохнуть после тяжелых трудов. Не знаю, что с ней случилось, – на этот счет у каждого, кто рассказывает эту историю, свое видение. Скорее всего, у молодой матери возникло кровотечение. А неопытная дуреха не смогла сразу распознать его. Закрыв глаза от нарастающей слабости, она смогла открыть их только тогда, когда было уже слишком поздно. Теряющий силы разум померк, а вскоре остановило свой ход и сердце. Мальчишка же, тем временем, проснувшись голодным, подполз к остывающему телу матери. Напрасно его губы, найдя сосок, пытались добыть из него молоко. Истошные крики и плач не смогли разбудить родительницу, но дали новорожденному возможность спастись. Вечером того дня мимо этого места по реке шла большая лодка, в которой сидело несколько людей. Семейство торговцев, возвращающихся с очередного обмена. Один из них услышал плач охрипшего щенка. Люди причалили к берегу, похоронили мертвую мать, а младенца, завернув в ее одежду, забрали с собой.

Но жизнь среди людей не была для найденыша чем-то приятным. Супруга торговца наотрез отказалась пускать за домашний стол киноса. Единственное, на что она согласилась, это убеждение супруга о большой пользе, которую принесет им в будущем выросший младенец. Мол, будет бесплатным личным наймитом. Главное, чтобы на глаза своим не попался.

Не знаю, на что именно рассчитывал человек и как он собирался пользовать того юнца, держа оного подальше от соплеменников, но на долгих пять лет местом жительства малыша стала металлическая клетка во дворе, с натянутой вместо крыши парусиной. Летом – жара, зимой – холод. Перемены погоды не убили киноса. Они закалили его, – Уфал повернул голову на шум приближающихся шагов. К костру подошел Тин и молча кивнул. Получив ответный знак от рассказчика и сидевшего рядом Дарута, маг присоединился к слушательнице. – Все закончилось в один день, когда хозяин-торговец появился возле дома с наймитом-хали, по-видимому, нанятым для очередного обмена. И, видимо, наймиту уже была оплачена часть от будущей сделки, поскольку от него за несколько метров несло запахом непета. Ты же знаешь эту траву, юный маг, которую хали жрут вместо вина и пива. Ничем другим помутнение разума у наймита в тот день объяснить было нельзя. Непонятно, какие мысли родились в его голове и что он собирался сделать, но хали подошел к клетке. Достаточно близко, чтобы рука молодого киноса, схватив его за шею, выдавила из наймита жизнь. Вот такая история, девочка. Так что ты теперь скажешь?

– А что потом стало с тем киносом? – спросил Тин.

– На его счастье, у хозяина хватило разума понять, что юный кинос не виноват в случившемся. Супруга же, опасаясь отныне за жизнь младшей дочери, велела торговцу прогнать найденыша. Кинос ушел, и дальнейшая судьба его ничем не отличается от судеб его соплеменников. Он жив до сих пор, но никогда не расскажет сам свою историю.

– Откуда ты знаешь, что он жив? – тихо спросила Ания.

– Он сидит перед тобой, – угрюмо бросил Дарут.

Девушка резко повернулась к киносу, встретившись с его хмурым взглядом.

– Теперь ты усвоила, что нас не учат ненависти к племени хали? Она у нас в крови.

– В крови, крови!

Маги и киносы одновременно повернулись. К их костру из темноты окружающей ночи вышло двое гномов. Впереди стоящий проговорил:

– Мы братья Рогвалды, Шестой и Седьмой. Не хотите ли поддать огонька в вашу кровь? – гном протянул присутствующим открытый мех. Из горлышка нестерпимо несло перебродившим соком ягод.

– Нет, благодарю, – усмехнулась Ания. – Маги не пьют. А наши собеседники при исполнении и, вероятно, тоже откажутся. – Она посмотрела на Дарута. Тот молча кивнул, глядя на пришедших исподлобья. – А вы по какому поводу веселье устроили?

– Это не веселье. Это печаль. Завтра наши братья идут на север, к Дварголину. А нам с Седьмым выпал жребий оставаться тут. Знаете, как хочется хоть одним глазком, издалека увидеть очертания нашего города! Хотя, наверное, даже их мы не сможем увидеть. Слишком далеко. Но знать, что если бы мы пошли завтра, то были бы чуть ближе к нему, чем сейчас…

– Ты имеешь в виду внешние надстройки?

– Да. Центральные ворота, внешний балкон и сторожевые башни с верхними переходами. Если что-то из этого, конечно, еще уцелело, – гном приложился к меху. – Хотя – камень, что ему будет?

– А кто из вас Шестой? – Тин посмотрел на двух совершенно одинаковых гномов.

– Я! – ответили оба хором. И раздраженно посмотрели друг на друга: – Я! – тот, что держал мех, толкнул второго.

– Нет, я! – брат не заставил себя долго ждать, пнув своего двойника в ответ.

– А я тебе говорю, что я! Если ты успел раньше меня набить рисунок, это еще не значит…

– Тихо! – рявкнул Уфал, и гномы, вздрогнув, замолчали. – Ночь кругом, а вы устроили здесь базар!

– Так кто из вас Шестой-то? – Тин улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос и не обидеть невзначай двух коротышек.

– Я! – оба гнома опять ответили одновременно.

– Подождите, – рассмеялась Ания, – кто из вас родился первым?

– Мы!

– Божья борода! Вы близнецы?

– Ну да! – воскликнул один из братьев. – Нас родили одного за другим. Но проблема в том, что в тот момент было не до запоминания, кто именно из нас появился на свет первым. И когда пришло время давать нам имена, мать просто назвала его Шестым, а меня Седьмым. С чем я категорически не согласен!

– Да мало ли, что ты не согласен? Раз родительница сказала, так тому и быть!

– И долго вы так спорите? – Уфал подбросил в огонь очередные ветки.

– С самого рождения, – вздохнул Шестой. – Он, – гном кивнул в сторону брата, – даже сделал себе рисунок на живорожденной броне. Думал, что таким образом положит конец нашему спору. Наивный простак! – гном рассмеялся.

– А что за рисунок? – Ания удивленно посмотрела на Седьмого.

– Сдается мне, он говорит о рисунках, которые распространены в племени орков, – ответил за братьев Дарут. – Орки известны своим цветом кожи. У их племени считается, что чем глубже синий оттенок, тем ты сильнее. А посему в последние два десятка лет молодые орки, дабы казаться лучше своих сверстников, врагов или соперников во время заключения брачных