Эволюция - Родион Александрович Вишняков

союзов, украшают тела и лица рисунками. Это весьма болезненная и неприятная процедура. Синяя краска, которая используется мастерами портного дела, наносится на тело, после чего это место множество раз протыкается иглой, чтобы краска проникла внутрь кожи, и после заживления на ней остается рисунок. Поговаривают, что один из орков таким способом разукрасил себе все лицо.

– Покажешь? – Ания посмотрела на Седьмого.

Тот подошел ближе к огню, скинул с себя теплый плащ, отстегнул пряжки ремней и, стянув через голову верхнюю одежду, повернулся к девушке спиной. Пришлось подойти почти вплотную и присмотреться, чтобы увидеть на темном кольце живорожденной брони едва различимую цифру «шесть».

– А я думал, что вы, гномы, не мерзнете, – Тин только сейчас понял, что сидящий за столом Каллин не носил поверх колец брони ничего, кроме плаща. Да и воины-гномы чаще всего прикрепляли дополнительные защитные пластины прямо поверх живорожденных колец.

– Нет, – махнул рукой Шестой. – Мы, молодые, мерзнем, еще как. Приходится вон сколько всего надевать. К холоду с возрастом привыкаем, и можно уже не утепляться. Не хотите себе рисунки? Могу сделать не хуже, чем у орков. Краска у нас с собой.

– Нет! – Тин и Ания вместе отпрянули на шаг от гнома.

– А зачем вам краска с собой? – флегматично поинтересовался Уфал.

– Многие захотят нарисовать на доспехе знак в честь посещения нашей Родины. Не каждый день такое происходит. Если бы не Каллин со своей безумной идеей и не ваша помощь, вряд ли бы мы согласились на столь опасную затею.

– Ярость – плохой советчик, – Ланитар придвинулся ближе к столу, на котором дежурный солдат оставил ужин. – Ты зол, а это может помешать тебе принять правильное решение.

– До этого я как-то справлялся и без твоих нравоучений, – бросил Эрлей.

– Думай о будущем. Впереди тебя ждет…

– До твоего «впереди» еще надо добраться. А мы сидим на одном месте и будем сидеть еще четыре дня. И это при самом лучшем раскладе. Как ты не понимаешь, чего я хочу!

– Ты хочешь вернуться в замок, занять трон матери и раздеть двух сестричек, – Ланитар отрезал ножом кусок мяса и, держа его на острие лезвия, отправил себе в рот. – Я угадал?

– Замолкни.

– Хорошо-хорошо, – Ланитар прожевал кусок и отпил воды из кружки. – Но позволь сказать тебе кое-что, – он посмотрел на старшего – тот молчал, и Ланитар продолжил: – Ты с самого начала был против моего предложения идти на север к границе Алевора. Считал это пустой тратой времени и собирался проделать весь путь до королевы пешком. Напомнить тебе, сколько дней ты потратил бы на это? Четыре месяца. Сколько из них тебе пришлось бы добираться на конях вдоль русла реки к Великим вратам Запада? И это с учетом того, что часть магов-наймитов мы отправили сразу на юг. С ними мы не уместились бы даже на эти два корабля. А так, несмотря на нехватку гребцов и меньшее количество часов движения, с попутным ветром и по ходу течения мы проделываем за день большее расстояние. Я считал. Эти несколько дней не собьют нас с намеченного плана. Мы должны оказаться на юге раньше, чем рассчитывали изначально.

– Я не о том… – начал Эрлей.

– Я понял тебя, – резко оборвал его средний брат. – Но это вынужденная необходимость. Нам нужны эти корабли. Мне нужен корабль, – поправился Ланитар, – чтобы доплыть до того неизведанного места. Да и тебе было бы сподручнее продолжить путешествие вместе со мной. Если ты хочешь поскорее вернуться и усадить свою задницу на мамашин стул, плыви дальше морем. Обогни южную оконечность континента и высадись со своим отрядом в тылу сквам.

– Но чем мы сможем заплатить? Вряд ли кто-то из гномов польстится на призрачные обещания об инженерных механизмах далекой столицы. Тут, на границе последнего из людских штатов, только немедленная и осязаемая оплата может возыметь должный эффект. Согласен?

– Согласен, – кивнул Ланитар. – И ответ уже родился в моей голове. Вернее, на голове, – он постучал пальцем по ободу диадемы тайны. – Самарант Ултерха высоко ценится у любого народа. Я не хочу лишаться столь ценной вещи, но ради исполнения своей задачи и ради того, чтобы вернуться домой живым, это не столь уж большая плата.

– Я подумаю, – старший посмотрел на Ланитара, поднял кружку с водой, выпил. На его лице, впервые с начала ужина, появилась короткая улыбка. – Хорошо, что тебе достался расчетливый ум и что ты сейчас рядом. Не зря ты любил читать больше, чем я.

– У меня нет причин отвлекаться на другие дела, – усмехнувшись, Ланитар жестом указал вниз, напоминая о своем старом ранении. – Мозг – единственный орган, который жаждет у меня ежедневных трудов. Но ты выше в другом, братец. Твое поле силы – это бой. Ты лучше других владеешь клинком и способен противостоять ядам.

– А что же тогда досталось Неддару?

– Ему? – Ланитар посмотрел на брата. – Искренняя любовь. И это намного более редкий и ценный дар, чем наши с тобой банальные преимущества.

– Воистину замыслы Бога неподвластны простым людям, – отойдя от костра, Тин и Ания направились в сторону палатки, которую они делили вместе с несколькими солдатами. – Киносы и хали. Неизвестная причина вражды, – парень посмотрел на Анию. В свете очередного костра, возле которого сидели кольцом гномы, было видно хмурое лицо девушки. – А теперь я жду твоего рассказа. Уфал сдержал слово. Что было в том письме, и кто его тебе написал?

– Магистр Слирд.

– Вот это неожиданно! – Тин хмыкнул. – И что там было?

– Это ответ на мое послание. Я спрашивала его совета перед отправкой в дорогу. Он очень удивился, когда узнал, что вы с Ретаром еще живы. И вообще поражался тому, что вы смогли добиться столь явных успехов. Шутит, конечно. Сейчас его усмешки воспринимаются совершенно по-другому. Более осознанно.

– Что еще? Ведь не это заставляет тебя морщиться все дни странствия. Рассказывай. Если это не страшная тайна, конечно.

– Для тебя – нет.

– А для тебя? – тут же спросил Тин.

– И для меня. Вопрос в том, нужно ли знать об этом письме Ретару. Оно касается его в большей степени. Вот что меня мучает.

Тин остановился.

– Я слушаю. Расскажи, а потом уже решим, надо ему знать или нет.

– Тогда отойдем к воде. Там нас точно никто не услышит.

Вдвоем они выбрались из лагеря. Берег реки в этом месте был погружен в вечернюю тьму. На темной воде черными пятнами ряби угадывались отражения двух поставленных на якорь кораблей. Ветер доносил обрывки фраз дежуривших на палубах гномов и солдат.

– В письме Слирд рассказ одну