Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

приказах, но он ничуть не был этим напуган. Он долго размышлял о планах государя и пришел к выводу, что таким образом тот желает сделать грязную работу чужими руками. Вопрос только в том, чьими руками – Цуй Жусу или Юйвэнь Цзэ?

– Что вы такое говорите, как можно! Последуем вашему плану, сановник, а я лишь буду вам всячески помогать.

После долгих пререканий Цуй Жусу наконец согласился, оглядевшись по сторонам со смехом. У Юйвэнь Цзэ есть решительный Юйвэнь Сюн, да и бывший подчиненный Хэ Циньху здесь. Цуй Жусу бессилен против них, а потому ему оставалось только пойти на компромисс.

– Юйвэнь Сюн, слушай приказ. Ты поведешь отряд, лично отбери две тысячи лучших бойцов. Завтра до рассвета вы переправитесь на Шэдао и спрячетесь. После того как группа охотников за головами обезглавит главаря варваров, вы должны будете поджечь остров и спалить его дотла!

Цуй Жусу спокойно наблюдал, как Юйвэнь Цзэ единолично отдает приказы.

– Хэ Циньху, слушай приказ. Ты поведешь тысячу человек, хорошо умеющих плавать. Ваша задача – неожиданно нанести удар, чтобы прикрыть группу охотников за головами! Служитель канцелярии Цуй, есть ли у вас возражения к моему плану? – самодовольно спросил Юйвэнь Цзэ, закончив отдавать приказы.

– Этот Шэдао – всего лишь ничтожный клочок земли, а сановник – всеми уважаемый Бог войны, прекрасно разбирающийся в своем деле. Ваш план – прямой путь к победе. Однако я хочу кое-что сказать и прошу вас обдумать мои слова. Как говорили в старину: «Вырезать целый город – разозлить богов, убить покоренных – навлечь на себя беду, отказать в капитуляции – бесчеловечно». На Шэдао находятся в плену сотни, если не тысячи невинных жителей Дунтучэна. Как мне показаться на глаза Сыну Неба в Дундучэне, если я допущу гибель всего населения моего Дунтучэна? – встав и поклонившись, произнес Цуй Жусу, пытаясь переубедить Юйвэнь Цзэ.

Цуй Жусу прекрасно понимал, что эти слова могут оскорбить Юйвэнь Цзэ и тогда он окажется на краю гибели. Однако он был готов рискнуть собственной жизнью ради защиты людей, это долг и ответственность рода Цуй.

– Служитель канцелярии Цуй ошибается. Когда дело дойдет до сражения, это будет схватка жизни со смертью. Где в этой суматохе найти время выяснять, кто из Дунтучэна, а кто с Шэдао? Кроме того, эти трусы из племени Заходящего Солнца могут выдать себя за жителей Дунтучэна, разве не принесет тогда избирательность еще больше вреда, чем пользы? – мрачно огрызнулся Юйвэнь Цзэ.

– Сановник, в речах служителя канцелярии Цуй есть резон. Прошу вас, обдумайте их тщательно, – опустившись на колени, поддержал чиновника Хэ Циньху.

– Ах ты непуганый, неблагодарный наглец! – От гнева глаза Юйвэнь Цзэ вылезли из орбит, он ни в грош не ставил мнение прежнего подчиненного.

Юйвэнь Цзэ по натуре был палачом, рубившим головы, как хворост, никакой здравый смысл не мог его переубедить.

Вернувшись в свои покои, Цуй Жусу немедленно послал за Хэ Циньху, чтобы поблагодарить его за только что оказанную поддержку. Он развязал свой золотой пояс, инкрустированный сапфирами, – подарок, пожалованный ему императором во время совместной охоты, – и преподнес его Хэ Циньху.

– Циньху, план сановника хорош, просто я полагаю, что таким жестоким убийством легко навлечь на себя небесную кару. Не говоря уже о непреднамеренном убийстве невинных жителей Дунтучэна, – взвешивая каждое слово, произнес Цуй Жусу.

– А еще это способ завести его в гиблое место, – улыбнулся Хэ Циньху, обнажая свои скрытые мысли.

Цуй Жусу осенило, он понял коварный план государя.

– Господин служитель канцелярии мудр и не жесток, смел и расчетлив. Вы сочувствуете простому народу, а потому подчиненные будут готовы служить вам верой и правдой, они пойдут за вами. Нужен только ваш приказ, – преклонив колено в знак верности, Хэ Циньху принял золотой пояс.

Цуй Жусу удовлетворенно улыбнулся. Бесчеловечие Юйвэнь Цзэ никогда не вызовет искренней поддержки и уважения. Хэ Циньху, как и он сам, был ханьцем, этим поступком телохранитель проявил свою преданность, что было исключительно ценно. Заполучив поддержку храброго воина, Цуй Жусу воспрял духом и стал тщательно обдумывать дальнейшие действия.

Ночью, только задув свечу и устроившись на лежанке, Цуй Жусу услыхал женский плач. То прерываясь, то возобновляясь, звук то усиливался, то становился едва различимым, но сомнений быть не могло – кто-то плакал. Цуй Жусу поспешно поднялся, зажег свечу и распахнул окно. В лицо ему ударил холодный ветер, пламя свечи заметалось, и – шух! – в грудь вонзилась острая стрела.

– Циньху, сюда, скорее! – в панике закричал он.

Цуй Жусу понял, что попал в ловушку, и быстро отступил в дальний угол комнаты. Так, значит, кто-то замыслил убить его. Он стиснул зубы и, превозмогая боль, выдернул из груди стрелу, кровь фонтаном хлынула из раны. Увидев это, он заключил, что, если Хэ Циньху тотчас не появится, его уже будет не спасти. Тут перед глазами запрыгали блестящие звездочки, и Цуй Жусу рухнул на пол.

Очнувшись, он увидел крайне обеспокоенное лицо Хэ Циньху, склонившегося над ним и осматривающего его рану.

– Циньху, а я уж думал, что тут мне и конец пришел, – через силу пошутил Цуй Жусу, поймав руку Хэ Циньху.

Избежать неминуемой гибели есть величайшее счастье.

– Господин, сановник тоже здесь, – шепотом сообщил ему Хэ Циньху.

Услышав это, Цуй Жусу сразу же принял невозмутимый вид, вытащил из-под покрывала руки и из последних сил поднялся с постели, чтобы поприветствовать сановника. Юйвэнь Цзэ в один шаг оказался рядом, откинул полог над кроватью и крепкой рукой сдержал его. В глазах сановника была нескрываемая радость.

– Служитель канцелярии Цуй, к чему церемонии! Должно быть, дикари с острова Шэдао затеяли покушение на вас. У меня есть прекрасное лекарство, передававшееся в нашей семье из поколения в поколение. Вотрите его в рану, и не пройдет и десяти дней, как она заживет.

– Я, ничтожный, доставил сановнику столько тревог. Если стрела не была отравлена, то мне нужно просто отдохнуть пару дней, и опасность минует.

Цуй Жусу не хотел принимать «прекрасное лекарство» от Юйвэнь Цзэ. Неизвестно, кто стоит за этой попыткой убийства: он подозревал, что то было дело рук сановника.

– Циньху, отойди, я лично нанесу мазь служителю канцелярии, чтобы заткнуть злые рты, пускающие слухи, будто мы с ним в раздоре, – взмахом руки Юйвэнь Цзэ отослал Хэ Циньху.

Цуй Жусу оказался в безвыходном положении, ему оставалось только подчиниться воле сановника. Юйвэнь Цзэ снял с него повязку, обнажив рану на татуировке в виде трехцветной фиалки. Тут он внезапно остановился и, пристально рассматривая ее, спросил изменившимся голосом:

– Господин Цуй, откуда у