Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

– Трехцветная фиалка? – Цуй Жусу не понял.

Он никогда не думал о татуировке на своем теле как о трехцветной фиалке, просто этот цветок являлся ему во снах. Однако о таких личных вещах он не собирался сообщать.

– Вот это совпадение. Моя жена Ли Чжэньмэй весь сад засадила этими цветами, они ей тоже очень нравятся. – Мрачная улыбка Юйвэнь Цзэ выглядела устрашающе.

Услышав имя Ли Чжэньмэй, Цуй Жусу пришел в смятение, ему показалось, что сердце сейчас выскочит из груди. Уму непостижимо, неужели такие совпадения и впрямь возможны? Что же, делать нечего. Он быстро отвернулся и вынул из одеяла нефритовую флейту ди, крепко сжав ее в руке.

– Хэ Циньху, сюда!

Заметив, как усилилась жажда убийства в глазах Юйвэнь Цзэ, Цуй Жусу собрал все оставшиеся силы, что есть мочи позвал на помощь и ударил Юйвэнь Цзэ по лицу флейтой, застав того врасплох. Тот истошно закричал, подвергнувшись нападению с двух сторон – флейта попала ему в глаз, а Хэ Циньху со спины пронзил его мечом. Юйвэнь Цзэ не успел даже повернуться, как рухнул на землю. Бог войны оказался простым смертным.

– Ли Чжэньмэй! – Цуй Жусу с головы до пят покрылся холодным потом.

В изнеможении он рухнул на кровать, из раны на груди вытекла кровь, по форме похожее на цветок. Он снова избежал смерти, оказавшись на волосок от гибели. Как же он устал.

Цуй Жусу через силу разомкнул глаза. В луже на полу смешалась кровь Юйвэнь Цзэ и его собственная, кровавые струйки текли из двух тех, звонко капали алым цветом. Цуй Жусу глухо заплакал, растянувшись на кровати. Он плакал не о себе, а о Юйвэнь Цзэ – тот был Богом войны нашего времени! Если бы он не принял меры предосторожности, если бы не внезапный удар искусно владеющего мечом Хэ Циньху, то сейчас на полу бездыханно лежал бы он сам.

Глава 22

Юйвэнь Сюн: гибель в Куньлуне

Феникс танцевал перед зеркалом, отчаянно воскликнул и испустил дух[82].

Юйвэнь Сюн укрылся в роще, наблюдая за варварами с острова Шэдао, расположившимися вокруг костров, разведенных у берега озера. Отблески пламени скакали по воде, варвары пьянствовали, горланя песни, их беснующиеся силуэты отражались в озере, и казалось, что демоны пустились в дикий пляс. Увидев это, Юйвэнь Сюн вспомнил слова матушки.

Отец получил от своих командующих чудесную птицу-феникса, которую те добыли в песках Великой Пустыни. Подарок пришелся ему по душе, отец посадил чудо-птицу в пышно украшенную клетку и приказал подавать ей отборный корм. Все слуги поместья с ног сбивались, ухаживая за птицей, но та все не соглашалась петь.

Так продолжалось до тех пор, пока матушку не озарило. Такие чудо-птицы по природе своей независимы и надменны, они подают голос, только завидев себе подобных, а потому матушка предложила посадить птицу перед зеркалом. Увидев свое отражение, феникс действительно расправил крылья и принялся танцевать, исполняя грустную песню. Он не останавливался целых три дня, а потом рухнул замертво.

Матушка была крайне расстроена. Она собственноручно похоронила птицу и несколько дней ни с кем не разговаривала. С тех пор как в поместье поселилась вторая жена отца Ли Чжэньмэй, мягкая характером матушка под предлогом изучения пути дао и самосовершенствования уединилась в своей комнате и стала вести обособленный образ жизни.

Эта Ли Чжэньмэй была дочерью простого ремесленника, но отец просто обожал ее, был очарован ее юностью и потому словно заменил ею мать Юйвэнь Сюна. Однако матушка была в добрых отношениях со второй женой мужа, обожавшей ухаживать за цветами и все время проводившей в чтении духовных книг и молитвах. Более того, когда у Ли Чжэньмэй случились преждевременные роды, матушка ухаживала за новорожденным Юйвэнь Каем, как если бы он был ее родным сыном. Это вызвало у Юйвэнь Сюна еще большее недовольство.

Юйвэнь Сюн подозревал, что младший брат не родной сын отца – в нем не было ни капли силы и отваги семейства Юйвэнь. Испортив кровь Бога войны, тот обожал читать книги и заниматься ремеслом, и тем не менее отец в нем души не чаял, прощал ему все шалости.

Выступив в поход, отец по дороге честно признался Юйвэнь Сюну, что должен убить Цуй Жусу по приказу его величества. Юйвэнь Сюн был близко знаком с сыном чиновника канцелярии Цуй Вэньтином, а потому сам не мог пойти на убийство. Однако это дела старшего поколения, он не мог им препятствовать.

Замысел отца был следующим. Выстрелом из лука ранить Цуй Жусу, а затем наложить на рану повязку, пропитанную ядом, и изобразить, будто убийство было подстроено жителями Шэдао, смазавшими ядом наконечник стрелы. Никому и в голову бы не пришло, что дело тут нечисто.

В соответствии с планом он высадился на Шэдао и укрылся там, ожидая соединения с отрядом отца, когда тот с успехом выполнит свою часть. После этого они истребят островных варваров, спалят Шэдао и вернутся в столицу за наградой.

– Еще час, и отец появится на острове.

Юйвэнь Сюн посмотрел ввысь сквозь листву. Высоко висевшая в небе полная луна излучала чистый и ясный свет, со скорбью и сочувствием взирая сверху на суетный мир.

Юйвэнь Сюн взмахнул рукой, подавая сигнал подчиненным подползти к нему, а сам беззвучно вскарабкался на старое дерево, чтобы наблюдать за жителями острова, последний раз веселившимися у озера. На лицах всех этих отбросов общества вне зависимости от пола и возраста были кроваво-красные узоры, сделанные масляными красками, все были одеты в шкуры диких зверей, а головы украшали пестрые уборы из перьев. Вокруг шей некоторых из них обвивались питоны, и дикари, не зная печали, танцевали со змеями.

В стороне от костра на коленях стояла группа юных девушек, судя по одежде и украшениям, они были простолюдинками из Дунтучэна. Дряхлая шаманка намазывала краску на лбы некоторым из них, а другая женщина крепкого телосложения хватала девушек с отметинами, грубо срывала с них одежду, меняла ее на шкуры, как у дикарей с Шэдао, и толкала в самый центр круга под ноги к вождю племени.

Вождь Шэдао определялся раз в три года путем состязания в силе. Руки того, кто одерживал три победы подряд, обвивала золотая змея. Нынешний вождь был мускулистым и загорелым, его глаза пылали огнем, губы были черными, а кожа грубой. Его руки были обвиты двумя золотыми змеями. Он придирчиво оглядывал тела девушек, преклоненных перед