Книга 4. Фельдагент - Михей Абевега

— Ты нахрена его сюда припёр? — Возмутился я. — И так места мало.

— Давай-ка повежливее, поручик! — Недобро зыркнул на меня уцелевшим глазом Вдырко. — Не твоё, значится, дело, на кого я какие виды имею!

Из раны на лице, как гном ни старался прижимать бинты, кровь продолжала сочиться, стекая по рыжей бороде, закапывая кожаный плащ говнюка. Видок он сейчас имел ничуть не лучше, чем каптенармус.

— Так и помощь тебе оказывать не моё дело, — огрызнулся я. — Мне ж велено шпионку отлавливать. А тобой пусть уж тогда кто другой занимается. Вон, Златопуп, к примеру.

— Ты, брат, это, вон, брось. — Тут же налету переобулся гном, сменив интонацию и вернув мне статус родственника, — не дело товарищей в беде бросать. На то ты и военмед, значится. Давай, вон, спасай мне глаз и от боли уже что-нибудь дай. Терзает она меня нещадно.

— Помощь я тебе окажу, но с глазом, увы, можешь попрощаться, — обломал я коротышку. — Лучше скажи, какого лешего ты сюда приехал и облаву нам сорвал?

— Это как, значится, попрощаться⁈ — Возмутился Вдырко, пропустив мой вопрос мимо ушей.

— Так и значится, что вытек он. — Я залез в свой медицинский чемоданчик и зашарил в поисках маленького стерильного бокса с иглами и шовным материалом. — Да где же он? Недавно ведь видел. Златопуп, добавь хоть света, что ли. Не вижу ничего. Кто рылся в моём чемодане? Что за беспорядок такой?

— Как же я, вон, без глаза-то? — Вдырко всё никак не желал принимать свою потерю как данность. — Как же я, значится, с одним-то? Ты это брось, брат, мне с одним никак нельзя!

— Да хоть бросай, хоть нет. Ага, вот он! — Я радостно выудил из бардака в чемодане искомый бокс. — У меня тут не клиника и не склад. Где я тебе запасной глаз найду?

— Так, может, взять у кого? — Воодушевился вдруг Вдырко и заозирался. — Да хоть, вон, у этого. Всё одно ему недолго осталось.

Он ткнул пальцем в сторону Скряжко. Даже сильно набухшие на лице синяки не смогли скрыть испуганно вытаращенных глаз каптенармуса. Тот, похоже, решил, что я действительно сейчас сделаю его глазным донором и займусь трансплантацией. Заскрёб по полу ногами, пытаясь забиться в щель между остовом кресла и силовым агрегатом бронехода.

— Придумал тоже. — Я снял пальто и, вывернув его наизнанку, накинул на одно из сидений. Поверх расстелил чистую салфетку и принялся выкладывать на неё всё необходимое. — Да будь я даже офтальмологом и светилом хирургии, не взялся бы за такую операцию, да ещё в подобных условиях. Это ж всё-таки глаз, а не… — Я прикинул, с чем можно было бы сравнить сложность такой операции, но так ничего и не придумал. — В общем, забудь. У нас тут и без глаза есть, чем заняться. На вот, обезболивающую пилюлю проглоти. Сейчас я тебе рану заштопаю. Если будешь её после правильно обрабатывать, заживёт, как на собаке. Станешь с повязкой ходить, как предбригадир Перегода. И шрамом перед барышнями столичными хвастать. Все красотки твоими будут.

— Да к троглу пусть катятся твои красотки! — Вспыхнул Вдырко. — И не смей, значится, меня с собакой ровнять!

— Да я и не ровняю. Как можно? — Пожал я плечами, а про себя подумал, что нельзя собаку таким сравнением оскорблять. — Давай, садись поровнее и так, чтоб мне свету побольше было. Да не вертись.

— Ещё мне пилюлю дай. А лучше, вон, две. — Протянул ко мне руку гном.

— Достаточно одной таблетки, — мотнул я головой, — она и без того вроде как сильная.

— Давай, значится, говорю!

Каюсь, грешен, у меня и тут мысль мелькнула, что не огорчусь, если Вдырко вдруг, таблетками обожравшись, отрубится и заткнётся. Да и спорить с ним особо не хотелось, ибо себе дороже. Дал ему проглотить ещё пару таблеток.

В подноготную местной фармации я так до сих пор и не вник, не до того было. С фармакокинетикой и динамикой имеющихся у меня в аптечке препаратов толком знаком не был. Как там передоз подействует на гнома, лишь предположить мог. Но не стал, ибо он сам хозяин-барин своей судьбы и сам напросился. Достал уже гадёныш. Если даже загнётся напрочь — туда ему и дорога. Спишем всё на полевые условия и спешку.

— Ну что, господин комиссар-поручик, терпи. — Наконец вооружился я иглой и нитью. — Буду сейчас твоё комиссарское тело заштопывать.

Минуты не прошло, а взор Вдырко словно остекленел и затуманился.

— Слыхал я, вон, — сильно растягивая слова, расслабленно произнёс он, — у эльфов такие мази есть, что, значится, любые шрамы разглаживаться заставляют. Вот победим их, и я этот шрам залечу к трогловой матери. Чтобы, вон, и следа не осталось. А глаз, вон, хрустальный вставлю. У эльфов такие тоже делают. От настоящего, говорят, и не отличить.

— Победим мы их, как же, — где-то за моей спиной пробурчал Златопуп. — Как рекламации нашего штаба послушаешь, мы ушастых на фронте пачками крошим и раз за разом одну доблестную победу за другой одерживаем. А как на карту глянешь, так эти победы всё дальше и дальше на запад уползают, вглубь страны. Того и гляди до столицы доползут темпами такими.

— Ты что это, троглова отрыжка, в победу нашу, значится, не веришь? — услыхал Вдырко нашего мехвода, но спросил без какой-то злобы и без особого энтузиазма. Явно поплыл уже от таблеток. Даже на мои манипуляции почти не реагировал, лишь слегка морщил нос, когда я пронзал кривой хирургической иглой края раны и натуго стягивал их нитью.

— Никак нет, твоё высокочинство, — поспешил ответить Златопуп. — Как можно? Обязательно верю.

Не очень-то, на мой взгляд, и убедительно ответил.

— Смотри у меня! — Погрозил ему пальцем тайногвардеец. — Я, значится, за такие уничижительные об армии речи и под приговор тебя могу. Мигом, вон, именем альянса к праотцам в пределы отправишься.

— Кто ж тебя потом дальше повезёт? — решил я вступиться за мехвода. — Сам за рычаги сядешь?

— А и сяду, — самоуверенно протянул Вдырко. — Не велико, значится, умение. Справлюсь, не