Ведьмы.Ру 2 - Екатерина Насута

— У меня вот, — Ульяна продемонстрировала длинную царапину. — Няня говорила, что шить будут.

— И как?

— Мама сказала, что ерунда, так зарастёт.

— Длинная, — оценил Данила.

А потом где-то там, в тумане, хлопнула дверь. И Данила замер, прижав палец к губам. Ульяна едва успела схватить его за руку, когда туман поплыл.

И изменился.

Комната.

Какая-то серая и маленькая, тесная до крайности. И Данила здесь, забился в угол. Он стал ещё меньше, ещё…

Одежда другая. Значит, и воспоминание тоже другое. Более раннее?

— Дань, надо уходить, — Ульяна тронула его за руку. — Надо возвращаться, Дань. Я за тобой пришла…

— Когда ты ей расскажешь? — женский голос перебивает Ульяну. И она вздрагивает, оборачивается, но видит не женщину, а дверь. — Антон?

— Никогда.

— Антон?

— Мила, то, что произошло… да, мне невероятно стыдно. Перед братом. Перед тобой. Я перебрал, хотя это и не оправдание, но… надо забыть и просто жить дальше.

— Снова?

— Мила…

— Что? Или о том разе ты тоже не помнишь?

— О том?

— Твой день рождения. Димка тогда перебрал, и мы остались… та, старая, квартира… вы с Машкой поругались. Она стала такой невыносимой… хлопнула дверью и ушла. А мы пили вино.

— И я пошёл спать.

— Пошёл. А мне не спалось.

— То есть… это… ты?

— А кто ещё? Были только мы и Димка.

— Я думал, что Машка вернулась… Машка вернулась!

— Ещё скажи, что ночью все кошки серы.

Данила сжался в комок. И надо его вытаскивать. Но этот разговор тоже важен, хотя Ульяна не совсем понимает смысл его.

— Ну да, ты был изрядно пьян… расстроен… я тоже… всё и случилось. Ты же не будешь отрицать, что всё случилось?

— Не буду, — каким-то мёртвым голосом произнёс мужчина. — К сожалению и вправду… случилось.

Данила рядом перестаёт дышать.

— К сожалению… вот, значит, как… ты сожалеешь?

— А ты что хотела? Чтобы я радовался? Да я… я думал…

— Не думал. Себе-то хоть не ври. Ты знал правду. Если сначала нас ещё можно было спутать, то потом… ты ведь меня по имени назвал. И велел убираться. Или сошлёшься на пьяную амнезию?

— Я… нет. Пожалуй. И права. Правду знал.

— Вот видишь… знал и молчал.

— А чего ты хотела? Да мне стыдно было так, что хоть… под землю… и перед братом. И перед Машкой. И проще было сказать, что ничего этого не было, что…

— Стыдно? А передо мной тоже было стыдно?

— Нет. Ты ведь сама ко мне пришла. А я не разобрался. Слабое оправдание. Но это была ошибка. И да, нам не стоило повторять её…

— А твой сын — тоже ошибка?

— При чём тут Данька?

— А я не о Даниле. Или ты и вправду такой наивный? Хотя нет… не наивный. Тебе просто удобнее думать, что Алёшка — твой племянник.

— Мила, что ты такое говоришь⁈

— Правду, Тошенька. Правду и ничего кроме правды. Ты можешь проверить, если тебе так хочется. Любым способом, но… Лёша — твой сын.

— Зачем?

— В каком смысле?

— Зачем ты это сделала?

— Я? Извини. Обычно в зачатии участвуют двое. И ты был, напомню, весьма и весьма активен… — смешок. И от него даже Ульяне становится страшно. А потому она садится рядом с Данилой, вдвоём бояться легче.

Так, надо не бояться, а уходить.

Выводить.

— Хватит, — это слово звучит жёстко. — Если я понимаю, то и ты понимаешь. Что ты мне тогда подлила? А дальше? Ты тогда сделала причёску, как у Машки. И халат накинула её.

— Уж какой нашла.

— И пахло от тебя, как от неё…

— Хорошие духи. Стойкие.

— Не знаю, зачем тебе это было надо. Очередная игра? Ненавижу игры. Но… чего ты хочешь? Сейчас?

— Чтобы ты сказал правду. Твоей жене. Твоему брату…

— И разрушил две семьи?

— Можно создать новую. Поверь, я буду хорошей женой. Не хуже Машки. Лучше. Много лучше. Вы ведь и так постоянно ссоритесь. Ты изменяешь ей. Она тебе. Оба делаете вид, что так и надо. зачем? Разведись. Женись на мне. И ты получишь не только жену, но и союзника.

— Нет.

— Я ведь могу и сама.

— Нет, — а это уже звучит тише. И жёстче. — Я тебе не позволю.

— Как, интересно?

— А вот так…

И следом раздался хрип. Такой страшный низкий звук.

— Нет человека, нет проблемы. Слышала такое? — этот голос проникал сквозь стену, вызывая дрожь. — Я ведь легко могу сделать, что и тебя не станет. Скажем, пропадёшь без вести. Где-то слышал, что каждый год тысячи людей пропадают без вести, Мила. А находят, увы, единицы… и всем будет грустно. Очень. Я организую поиски. Я объявлю награду…

Данилу мелко потряхивало. И Ульяна обняла его.

— Это всё прошлое, — зашептала она. — Это всё… оно уже было. Не надо бояться.

— А через некоторое время подберу какую-нибудь тихую милую женщину, которая заменит моему брату жену, а сыну — мать. И родит новых детей. Уже точно от него. Как тебе вариант?

— Ты…

— Ты ведь чуешь меня. Посмею.

— Д-да…

— А есть второй. Ты затыкаешься. Выбрасываешь из головы эту чушь. И вспоминаешь, что ты — хорошая женщина. Заботливая мать. Сына любишь. Роди второго и любви станет вдвое больше. С братцем моим не ладится? Я ему мозги вправлю. Всё будет отлично. Чего тебе ещё надо?

— Я…

— Он — моя семья. Не ты. И сын у меня уже имеется. А у Алёшки — отец. И они любят друг друга. Не надо это рушить, Мила. У меня на совести и без того грехов хватает. Так что не добавляй мне новых.

— И вот так просто? Оставить всё, как есть⁈

— Решай сама.

— Решать… умереть или притворяться? Или… что ещё? Ах да, а не боишься, что я промолчу сейчас, но потом… вдруг да проболтаюсь? Случайно.

— Постарайся не пробалтываться. А если вдруг… что ж, Машка вряд ли простит, но ты права, у нас давно всё неладно и к разводу идёт. Так что разведёмся. При всём своём характере, она женщина разумная, в мои