Врач из будущего - Андрей Корнеев

Когда в палату вошел утренний терапевт, он с удивлением ахнул.

— Кризис! На третьи сутки! Невероятно! Организм у Анны Борисовны, я вам скажу, железный!

Борис Борисович вошел в палату. Он посмотрел на спящую жену, на изможденное лицо сына, на аккуратно свернутую и спрятанную в сумку систему для вливаний. Ничего не спросил. Он просто подошел к Ивану и крепко, по-мужски, обнял его. В этом объятии было все: и благодарность, и страх, и молчаливая клятва о неразглашении. Они оба понимали — эта тайна должна была умереть с ними. Никакому ОГПУ, никаким комсомольским активистам нельзя было знать о том, что произошло этой ночью.

Спасение матери стало для Ивана переломным моментом. Он не просто верил в свою миссию — он на себе ощутил ее жизненную необходимость. Эта уверенность передавалась и окружающим.

Как-то вечером, вернувшись в общежитие, он застал Лёшу, который с нетерпением похаживал по коридору.

— Лев! Наконец-то! — обрадовался тот.

— В чем дело, Лёш?

— Да вот… помнишь, еще давно, прошлой осенью, этих гопников? Как ты их так… раз-два и обезвредил? И вот на «Сам» я хожу, а у меня не очень получается. Тренер говорит, «не хватает духа». А ты… ты крут! Научи!

Иван смотрел на его простодушное, полное искренней веры в него лицо и не мог отказать.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Придем завтра в зал пораньше, до общих занятий. Покажу пару приемов.

На следующий день в пустом, пропахшем позавчерашним потом зале, Иван устроил для Лёши частный урок.

— Смотри, — сказал Иван, принимая простую стойку. — Весь смысл не в том, чтобы быть сильнее. А в том, чтобы использовать силу и инерцию противника против него самого. Видишь, я бью прямо? Ты не убираешься просто назад, ты уходишь с линии атаки вот так, — Иван продемонстрировал небольшое скручивание корпуса, уводящее его от воображаемого удара. — И сразу же контратакуешь. Бросок через бедро. Попробуй.

Лёша старательно, но крайне неуклюже попытался повторить. Вместо красивого броска получилось некое комическое подобие пьяного пляса, закончившееся тем, что он, запутавшись в собственных ногах, с грохотом повалился на маты, да еще и застрял между двумя подвижными частями.

— Ой! Кажется, я сломался! — простонал он, беспомощно болтая ногами.

Иван не мог сдержать смеха. Он подошел и помог товарищу выбраться.

— Ничего, сломанного ничего нет. Терпение и труд, Лёш. Главное — понять принцип.

Они отдышались, сидя на матах.

— Спасибо, Лев, — серьезно сказал Лёша. — Я хочу быть сильным. Не чтобы бить кого-то… а чтобы постоять за себя. И за товарищей. Чтобы не было стыдно. Ты… ты настоящий друг.

Иван смотрел на него и понимал, что это не просто уроки борьбы. Это — еще одна точка приложения сил. Силы не только физической, но и моральной. Он менял жизнь вокруг себя. Пусть даже в таких, казалось бы, малых масштабах.

Жизнь, несмотря на все тревоги и сверхзадачи, продолжала состоять из простых вещей. Учеба. Дежурства. Очереди в столовой.

Как-то раз они с Катей пошли гулять по набережной Невы. Дул пронизывающий ветер, с воды тянуло ледяной сыростью. Они шли, плотно прижавшись друг к другу.

— Ты какой-то уставший, Лев, — тихо сказала Катя. — И… отстраненный. Словно несешь какой-то огромный груз, которым не можешь ни с кем поделиться.

Она, как всегда, была проницательна.

— Просто много работы, Кать. И мысли о будущем.

— О нашем будущем? — спросила она, глядя на него своими чистыми, умными глазами.

— И о нашем тоже, — честно ответил он. — Я хочу, чтобы оно было. Чтобы оно было светлым. И безопасным.

Она взяла его руку в свои холодные пальцы.

— Со мной ты можешь делиться, Лев. Я не испугаюсь. Я сильная.

— Я знаю, — он сжал ее руку. — И когда-нибудь я все тебе расскажу. Обещаю.

Он смотрел на ее профиль, очерченный на фоне свинцовой Невы, и чувствовал, как эта хрупкая, но невероятно стойкая девушка становится его главной опорой в этом чужом и жестоком мире. Его личной точкой отсчета.

* * *

Семинар состоялся в середине ноября. Большая аудитория ЛМИ была забита до отказа. Пахло одеколоном, махоркой и возбужденной научной мыслью. Здесь собрался цвет ленинградской, московской и даже киевской медицины. Для Ивана это было как попасть на Олимп. Он сидел рядом с Ждановым и с жадностью вглядывался в лица, которые раньше знал лишь по учебникам и портретам в музеях.

Сергей Петрович Фёдоров, патриарх русской хирургии, с сединой, бородой, сидел в первом ряду, внимательно слушая, его умные, цепкие глаза под густыми бровями все замечали.

Рядом с ним — Юстин Юрьевич Джанелидзе, молодой, но уже известный хирург, будущий главный хирург Балтфлота, с живым, энергичным лицом.

В проходе, оживленно о чем-то беседуя, стоял Сергей Романович Цеге-Мантейфель, а чуть поодаль — совсем еще молодой, но уже с горящим взглядом исследователя Александр Васильевич Вишневский.

И у Ивана горели глаза. Он был в своей стихии. Среди богов той самой медицины, служить которой мечтал когда-то, в своей прошлой жизни.

С трибуны выступала Вера Иосифовна Геккер — невысокая, строгая женщина в строгом темном платье, с собранными в тугой узел волосами. Она докладывала о своих работах по созданию и применению сывороток против газовой гангрены и столбняка. Цифры, графики, результаты испытаний.

Когда она закончила и начались вопросы, Иван, с разрешения Жданова, поднял руку.

— Вера Иосифовна, ваш доклад блестящ. Разрешите вопрос по существу. Сыворотка, как я понимаю, нейтрализует уже выработанный токсин. Но не предотвращает размножение самой клостридии в ране. А не думали ли вы о комбинированной терапии? Скажем, сыворотка плюс… направленный поиск антибактериальных агентов, активных именно против анаэробов? Например, среди определенных штаммов почвенных актиномицетов или бацилл?

В зале наступила тишина. Геккер внимательно, с нескрываемым интересом посмотрела на молодого студента.

— Вы… удивительно точно формулируете проблему, молодой человек. Фактически, вы обозначили то, над чем я начала работать лишь в последние месяцы. Это перспективное направление. Но где взять эти антибактериальные агенты?

— Мир микробов огромен, Вера Иосифовна, — уклончиво ответил Иван. — Нужно искать.

После заседания Жданов подвел Ивана к Геккер.

— Вера Иосифовна, разрешите представить вам моего ученика и коллегу, Льва Борисова. Тот самый, что задал вам вопрос.

Геккер пожала руку Ивану.

— Вы читали мои мысли, товарищ Борисов. Ваши идеи… они стройны. Слишком стройны для простых гипотез. У вас есть данные?

—