Война на пороге твоем - Дмитрий Сергеевич Самохин

Я взглянул на корчившегося в агонии штатского, оставшегося преданным своему императору до конца, и поддакнул:

— Таков ход вещей… Думаю, кровь на этом еще не закончилась!

Мы бросились догонять радарами. Повсюду были видны следы ее движения. Несколько трупов попалось нам на пути — горничные и мелкие чиновники Дворца оказались более преданны Пресветлому, чем советники и министры. Разбитые статуи… Изорванные картины — полотна местных живописцев, стоящие несметных денег… Короче, налицо имелась вся атрибутика любого переворота.

— Нехорошо, что мы во все это влезли, — заметил Крысобой.

— Чего же тут нехорошего? — спросил я, чувствуя, что в чем‑то Марк прав.

— Нечистое это дело, Русс. Мерзкое.

Я был согласен с ним, но все же возразил:

— А кто для нас этот пресветлый Кляцман? Что он нам? Ты его знаешь? Я его знаю? По слухам — обыкновенный тиран. Все его боятся и именем его пугают людей. Другого я не слышал. Если его свергнут и перейдут к демократии, я буду только рад этому обстоятельству.

Крысобой скептически хмыкнул, но промолчал.

Мы миновали восемь залов, прежде чем уткнулись в спины замерших в ожидании команды гвардейцев. Седовласая колдовала над замком изящной, мореного дерева двери с вензелями, составленными из букв незнакомого мне алфавита и цветка, отдаленно напоминавшего земной клевер. Обогнув гвардейцев, мы приблизились к седовласой. Если уж быть на представлении, то в первых рядах, чтобы лицезреть каждый нюанс шоу.

Радарами справилась с замком. Все‑таки она была Хранительницей Ключей От Спальни Пресветлого… Она вошла первой, затем я и Марк, а за нами гвардейцы, рассыпавшиеся по помещению и блокировавшие окна и ковры, за которыми могли скрываться потайные ходы.

Личные покои императора заполняли зеркала, ковры и хрусталь. Львиную долю жилого пространства занимала огромная кровать — этакий Тадж‑Махал постельной индустрии. На кровати.лежали три голые женщины. Шум, издававшийся гвардейцами, ворвавшимися в покои, не смог нарушить их сон. Вдруг из‑под одеял вынырнул мальчишка лет тринадцати с налысо обритой головой и вытатуированным на лбу цветком. Мальчишка был абсолютно наг, что его нисколько не смущало. Он властно вскинул руку и вскричал:

— Как посмели вы врываться в наши покои⁈ Да ждет вас проклятие за эту наглость⁈ Вы будете казнены!

Договорить он не успел. Седовласая направила ему в грудь дуло автомата и дернула курок. Мальчишка удивленно и жалобно ойкнул, получив порцию свинца в живот.

— Мы свободны! — вскричала радарами, наблюдая, как падает на ковер мертвое тело бывшего, императора.

Крысобой посмотрел на меня. Кляцман, поминаемый всеми и каждым, оказался избалованным высокомерным ребенком, который не заслуживал смерти, — может быть, хорошей порки и пожизненной должности садовника в императорских садах, но никак не подлого убийства… Ну, да Кляцмана все равно не воскресить, а конфликтовать с радарами, когда от нее зависело, спасем мы Ренату или нет, я не собирался. Потому что любил Музыкантскую гораздо больше, чем высокие идеалы.

— Не хотел бы я войти в анналы, как участник этого действа! — шепнул мне сквозь зубы Марк, пользуясь тем, что на нас никто не обращает внимания.

Седовласая связывалась по мобильному с Мастерами, готовясь к предстоящей пресс‑конференции, на которой Домен должен был узнать о случившемся в стране. Гвардейцы стояли неподвижно. Голые девушки начинали просыпаться. Кажется, они были ужасно пьяны.

Глава 16

Мне нельзя на волю — не имею права,

Можно лишь — от двери до стены.

Мне нельзя налево, мне нельзя направо —

Можно только неба кусок, можно только сны.

В. Высоцкий

Я видел черное небо и густую хлопьеобразную сажу, покрывавшую его. Небо было величественным, но казалось твердым, точно замерзший в морозильнике торт с шоколадом и печеньем. Оно имело стены со всех четырех сторон. Они поддерживали твердый свод, изъеденный кратерами и туннелями, выводящими наружу. Я знал, что за пределами неба — иная картина: огромное пространство, заполненное воздухом и газом.

Я находился в мире Тверди, где землю покрывал защитный доспех скал, внутри которого обитали люди, продолбившие туннели и пещеры размером с современный мегаполис. Только мир этот был пустынен, точно Гоби или Сахара. Ни одной живой души!.. Скоро здесь должны были появиться колонисты. Они прилетят на звездолетах‑левиафанах, освоят негостеприимную планету и забудут через несколько поколений о своем внескальном прошлом.

Но это будет потом…

Я же был уже здесь — огромный, как стоэтажный небоскреб. Я стоял внутри скал, мог, подняв руку, коснуться каменного потолка. Я ощущал, что твердь проснулась внутри меня. Я был самой планетой, чувствовал все ее токи. Подземные реки, озера и моря составляли мою кровь. Деревья, что росли внутри скал, были моими мышцами и легкими. Я был самой Твердью…

Я медленно пошел вперед, и скалы расступались передо мной. Вышел на берег большого озера — противоположный берег его терялся за горизонтом. Остановился на берегу, вдохнул свежий, наполненный влагой воздух, наблюдая, как пенятся воды в центре озера. Я ожидал того, кто явится из вод. Я думал, что это будет чудовище — огромный дракон, пышущий пламенем, или переживший смерть своих сородичей динозавр. Но когда воды расступились, из глубины поднялось гигантское зеркало и коснулось верхним краем каменного потолка.

Большое зеркало… Огромное… В нем отражался я сам.

Я улыбнулся сам себе, подмигнул и спросил:

— Зачем ты здесь? Отражение ответило:

— Я здесь, чтобы ты знал…

Я понял, что это зеркало есть какая‑то часть меня. Что‑то, находящееся внутри и управляющее моей новой жизнью. Зеркало — программа, заложенная в меня извне. Но что же мне уготовано?..

Я понимал, зачем пришел на эту планету. Я должен был найти Библиотеку Первопришедших — артефакт, оставленный цивилизацией Джантшун для воскресших потомков. Я знал, что было в Библиотеке. Я понимал, что без нее Себастьян Гоевин не осмелится начать войну с Землей за обладание Галактикой. Кроме того, чувствовал: в Библиотеке скрыто что‑то еще, не имеющее никакого отношения к технологиям и ДНК джантшун, но чрезвычайно важное для понимания грядущей войны, ее причин и последствий.

Я опустился на берег озера, посмотрел в зеркало и спросил:

— Где?

Зеркало ответило мне молчанием.

Я повторил:

— Где находится Библиотека?

Мое отражение в зеркале, которое продолжало стоять, обратилось ко мне:

— Зачем ты ищешь Библиотеку?

Я не мог ответить на этот вопрос.

— А ты не задумывался, Ларс Русс, наследный принц Скан Джун Таш, что Библиотека может быть вымыслом, мифом, программой, встроенной в казюдого семилетнего джантшун,