Медный всадник - Мария Хомутовская

– Но ты всё равно выбрал работу с преступниками, – заметил Паша. – В чём разница? Ты мог бы приносить ещё больше пользы!

– Как я и сказал, дело в свободе. Но да, моё повышенное чувство справедливости привело меня на эту работу. Дополнительный плюс её в том, что я много времени провожу на территории, где не работает магия. Там я могу расслабиться. А что касается пользы, то я считаю, что много делаю, даже не используя силу.

– Ну я в это не верю! – громко заявил Дима. – С обострённым чувством справедливости каждый день видеть убийц и насильников и не захотеть перевоспитать их, когда у тебя есть для этого прямая возможность! Ты лукавишь, Степан!

Стёпа воззрился на Магистра. Катя, кажется, затаила дыхание.

– Это не имеет отношения к делу, – отрезал он.

– Конечно, имеет! – возразил Дима. – И прямое! Ты нарушаешь закон, чтобы творить справедливость, – это многое говорит о тебе. А мы как раз пытаемся решить, можно ли тебе верить и не ты ли заставлял парня убивать. Признай, что ты не такой белый и пушистый! И если понадобится, то ты и нас заколдуешь, чтобы мы укрыли тебя от полиции.

Степан ответил:

– Ладно, я готов признать, что иногда я выигрывал дела, а потом приходил к клиенту просто поговорить. Ну а то, что он после этого бросал наркотики, приходил с повинной или сдавал своих подельников, – это чистейшее совпадение. Разве странно, что человек может что-то переосмыслить, побывав под следствием?

Паша хмыкнул, а Степан продолжал:

– И вы должны понять кое-что важное: никакое внушение не может заставить человека сделать то, что противоречит его принципам.

– О чём ты говоришь? – удивилась я.

Он перевёл на меня взгляд.

– Если человек не готов убивать, внушением его не заставить. Люди не марионетки. Да, я могу внушить вам мысль помочь мне, но только если для вас приемлемо нарушить закон ради помощи другу.

– Остаётся внушить нам, что ты наш друг, – подхватил Дима.

– Нет, так не работает. Если вы ненавидите меня, то мне вас не переубедить. То, что у вас внутри, важнее того, что приложено снаружи.

– И как же тогда ты переубеждал бандитов? – скептически поинтересовался Паша. – Идея сдаться полиции не сидит у них внутри.

– Сидит гораздо чаще, чем ты думаешь, – заявил Степан. – Не от хорошей жизни люди становятся преступниками, и у многих есть знание неправильности происходящего, хотя они в этом никогда не признаются. У всех проявляется по-разному: кто-то хочет сдаться, чтобы передохнуть в этой бесконечной гонке, кто-то мечтает справиться со страхом и уйти от дружков, кто-то считает себя никчёмным и готов умереть… А вот с религиозными фанатиками ничего не помогает: они убеждены, что действуют во благо.

Стёпа будто заворожил меня своим рассказом. Оказывается, я так мало знала о внушении. И мысль, что нельзя внушить всё, что угодно, как будто немного сняла груз с моей души.

– Взять вот Екатерину. – Он указал на Катю. – Она хотела верить, что я невиновен, я лишь укрепил в ней эту уверенность с помощью внушения.

У Кати выступил румянец на щеках, но она смотрела на него волком.

– Ну а что с твоей женой? – выпалила она. – Что там за мутная история?

Степан вздохнул.

– Я никому не рассказывал про свой дар. Очки объяснял чувствительностью глаз или модным образом. Но одному человеку я признался – Кристине, моей жене. Конечно, я рассказал ей, когда мы ещё не были женаты. Она на удивление нормально отнеслась, лишь просила ничего не внушать. Но я и не собирался! Всё шло хорошо, так мне казалось, пока однажды я не узнал о её любовнике.

Он устало потёр лоб и продолжил:

– Такая банальщина! У нас родилась Ася. Кристина сидела дома с ребёнком, а я работал как проклятый. Дома почти не появлялся. А однажды приболел и пришёл раньше… Ася гуляла с бабушкой, а Кристина привела в дом своего бывшего коллегу… – На лице Степана отразилось отвращение. – Тогда всё рухнуло. Я потребовал развода, она потребовала квартиру и машину. Мне совершенно не хотелось ничего ей отдавать, я был страшно оскорблён. Но ведь я доверял ей, и она знала моё слабое место. Она пригрозила, что расскажет о моём даре. Тогда я просто отдал ей всё, чтобы моя тайна осталась при мне.

Я оглядела всех. Верят ли они рассказу Степана? Все внимательно слушали, только Костя свернулся клубочком, будто спит. Но я знала эту хитрую рыжую морду: вполне возможно, что это лишь видимость.

– А как же твоя дочь? Она ведь осталась с матерью. Избавиться от жены, чтобы вернуть её, – отличный мотив, – заметил Паша.

– Мне не нужно было избавляться. – Стёпа опустил голову. – Достаточно было поговорить с ней наедине… И я был так зол, что даже попытался. Но это не сработало, Кристина любила Асю больше, чем меня или того парня, она не отдала её. И это заставило меня задуматься о многом… Когда случилась авария, я даже хотел помочь им, но, примчавшись, узнал, что было поздно.

Адвокат умолк. Дима сверлил его взглядом. Катя задумчиво отложила бутерброд. А Паша сказал:

– Я думаю, нам надо посоветоваться, что делать с тобой дальше, так что…

Он снова достал наручники.

– Да брось! – возмутился Степан, но Дима поддержал инквизитора.

Поскольку Стёпа сидел у окна, то Паша приковал его к батарее. А потом мы все вышли в коридор и закрыли дверь.

– Я бы всё же не сбрасывал его со счетов, – начал шёпотом Дима. – Амнезия Романа вполне могла быть последствием магического вмешательства. Убийство противоречило его убеждениям, но такой сильный маг мог и продавить. И повредить психику.

Я хотела возразить, но сегодня поняла, как мало знаю о внушении, и прикусила язык.

Зато за адвоката неожиданно вступился Паша:

– Давайте рассуждать логически. Степан – целитель, он не мог заколдовать колонну. Тут нужна внешняя магия. Похоже, что наш убийца всё же парень в кожаной куртке.

– Нам нужно алиби Степана на ночь убийства Алисы, – сказал Дима. – Сперва разберёмся с ним, а потом и с этим типом в кожанке!

– Есть у него алиби! – подхватила Катя. – Я же рассказывала тебе, когда всё на него накопала.

– И что там?

– Он спал дома всю ночь.

– Это алиби, по-твоему? – возмутился Дима.

– Давайте я его проверю! – вмешалась я. – И что касается побега…

– Нет, это ничего не доказывает! – возразил Дима. – Ты не видела, что он делал до, он вполне