Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

– Мы создаём не просто фильмы, – заявила она на первом собрании съёмочной группы. – Мы создаём искусство, которое перевернёт восприятие свободы.

– Искусство, – тихо повторила Рита, наблюдая за её вдохновенной речью. – Кирилл, ты понимаешь, что она говорит это с абсолютно серьёзным лицом?

Кирилл лишь пожал плечами, с трудом сдерживая улыбку.

Первые съёмки проходили в комнате бывшего монастыря, переоборудованной в студию. Новый фильм, названный «Искушение Ксенополии», представлял собой любовный триллер с элементами комедии. На съёмочной площадке царил хаос: актёры забывали текст, операторы путали кнопки, а голографические декорации мигали, превращая сцену роскошного зала в склад.

– Это катастрофа! – кричал режиссёр, хватаясь за голову. – Кто написал этот сценарий? Сцена с соблазнением и голографическим виноградом не работает!

– Она работает! – возразила Руфиана. – Просто актёр должен перестать смешно жевать!

Сцену всё же сняли, и несмотря на сложности, фильм был завершён. Премьеру организовали в одном из новых кинотеатров для взрослых, которые клан открыл в центре города.

Зал был переполнен. Люди пришли скорее из любопытства, чем из интереса, но этот хитрый расчёт сработал. Когда свет погас, и на экране появились первые кадры, зал разразился смехом. Всё – от пафосного голоса за кадром до голографических фруктов – вызывало у зрителей восторг.

– Это шедевр! – выкрикнул кто-то после сцены, где главный герой, пытаясь произнести романтическую речь, уронил на себя тарелку с голографическим десертом.

– Это пародия, – шепнула Рита Кириллу, который тоже с трудом сдерживал смех. – Но знаешь, это работает.

Фильм стал хитом. Его обсуждали на улицах, в новостях и даже в образовательных программах как пример «нового культурного явления».

После премьеры доходы клана выросли в несколько раз. Руфиана, глядя на цифры, едва сдерживала восторг.

– Это только начало, – сказала она Кириллу. – Мы изменим Ксенополию.

– Если они продолжат смеяться, – ответил он, – у вас всё получится.

Рита добавила:

– Только помни, что «смеяться» и «восхищаться» – это разные вещи.

– Зато деньги одинаковые, – парировала Руфиана с улыбкой.

Клан начал открывать телеканалы, радиостанции и даже запустил образовательные программы. Теперь говорили не только о свободе тела, но и о культуре, искусстве, философии. В эфире обсуждали новые фильмы, зачитывали лучшие сценарии и проводили конкурсы для зрителей.

Кирилл, наблюдая за этим, осознавал, что клан сделал огромный шаг вперёд. Комичность происходящего стала важным этапом для Ксенополии.

– Ты доволен? – спросила Рита однажды вечером.

Кирилл кивнул.

– Пока они строят, а не разрушают, я доволен, – сказал он. – Посмотрим, что будет дальше.

И хотя вопросов оставалось множество, Кирилл знал: этот день стал поворотным моментом. Ксеносекс нашёл свой путь – пусть и через смех.

Реформы в прокуратуре начались с громких слов Генерального прокурора:

– Мы должны стать серьёзными, чтобы нас всерьёз воспринимали!

Слова звучали уверенно, но сами реформы напоминали хаотичный эксперимент. Руководители отделов внезапно стали устраивать совещания с голографическими проекциями, обсуждая, как «стандарты идеологического единства» могут повлиять на уголовное право. Один из них предложил внедрить ежедневные молитвы перед заседаниями, чтобы «очистить сердца от предвзятости».

– А если мы начнём с того, чтобы просто работать? – осторожно предложил кто-то из младших сотрудников, но его быстро заставили замолчать.

В итоге нововведения больше мешали работе, чем помогали. Кирилл, наблюдая за этим со стороны, лишь качал головой.

– Иногда даже хаос кажется логичнее, чем это, – пробормотал он Рите.

– Логика в Ксенополии давно стала роскошью, – сухо ответила она.

Генеральный прокурор начал реформу с громких заявлений:

– Мы должны стать серьёзными, чтобы нас серьёзно восприняли!

И хотя он сам верил в эти слова, даже его подчинённые, привыкшие к эксцентричным идеям начала, были ошеломлены.

– Серьёзными? Это про нас? – недоверчиво прошептал один из прокуроров, разглядывая новую методику. – Вчера он ещё с розовой палочкой по коридору бегал!

Но реформы предпринимаются с самого верха. В первый день с фасада прокуратуры убрали гигантскую голографию с танцующими сердечками. Ее место заняла эмблема весов, которая, правда, всё ещё мигала и вращалась, напоминая дискотечный шар.

– Энергосберегающий режим, – объяснил один из сотрудников, когда декор внезапно начал мерцать в такт проносившемуся мимо музыки.

Внутренний интерьер здания также так же коснулись переменвы Колонны в виде переплетающихся тел заменили строгими металлическими конструкциями. Статую Эроса Либеры, стоящую в холле, тайно убрали.

– Теперь где эта красота? – с тоской спросила одна из прокуроров.

– На складе, – сухо ответил рабочий. – Или в музее. Но не волнуйтесь, теперь весы с панелью.

Даже «креативная униформа» сотрудников – костюмы с блёстками и меховыми вставками – ушла в прошлое. Вместо них ввели строгие деловые костюмы.

– Я в этом выгляжу как бухгалтер! – возмущалась молодая сотрудница, нервно тереби пиджак.

– Ты выглядишь как профессионал, – отрезал начальник отдела. – Привыкай.

Но самым настоящим протестом отличился отдел пропагандистского права. Его сотрудники потребовали вернуть любимые шляпы с сердечками.

– Это часть нашего бренда! – кричали они.

– Теперь ваш бренд будет законом, – жёстко ответил прокурор.

Чтобы помочь коллективу адаптироваться, ввели образовательные семинары. Генеральный прокурор провёл одним из первых:

– Закон – это как крепкий мост, – говорил он. – А вы – его опоры.

– А мост может быть с блёстками? – послышалось из задних рядов.

– Нет! – рявкнул он, ударив кулаком по столу. – Блёстки вне закона!

Семинар закончился смехом, когда прокурор, демонстрируя методы снятия стресса, запутался в своем галстуке.

Наиболее революционной частью реформы стало внедрение средств для заключения соглашений. Теперь любое действие – от подписания контракта до соглашения на ужин – проходило через него.

– Это удобно, – объяснил начальник IT-отдела. – Но немного странно. Например, чтобы посмотреть закат, нужно получить подтверждение.

– А если не подтвердят?

– Тогда закат отменяется.

Общество отреагировало на изменения с иронией. Кто-то в мире, что серьезность прокуратуры возросла, кто-то – что это лишь смена цирковых декораций.

Самый популярный мемом стали фотографии прокуроров в новой форме с подписью: «Когда потеряли блёстки, но нашёл закон».

Несмотря на очевидные успехи, сам генеральный прокурор был в подозрении.

– Я скучаю по блестящим поводкам, – признался он однажды Кириллу.

– Но теперь вы на правильном пути, – ответил тот, сдерживая улыбку.

– А значок с блестящей окантовкой можно оставить?

Кирилл ничего не ответил, но и не стал возражать.

Прокуратура изменилась. Вместо хаоса наступил порядок, но с неизбежной долей иронии, проводимой реформами, одновременно успешными и комичными.

– Мы ещё не идеальны, – признался прокурор на пресс-конференции. – Но теперь никто не приходит на работу в шляпе с сердечками.

И в зал взорвался смех.

Полиция Ксенополии всегда была известна своим «нестандартным» подходом: блестящие костюмы, танцевальные движения и лозунги, больше подходящие для вечеринки. Реформы, предложенные Кириллом, стали для них настоящим шоком.

– Нам нужно стать серьёзными! – провозгласил начальник полиции на первом