Не та цель - Джон Демидов

— Это абсурд! — бабушка резко выпрямилась, а её трость гулко стукнула о каменный пол, после чего она продолжила:

— Мы члены уважаемого рода, клиенты Гринготтса в конце концов, а не ваши пленники! Вы не имеете права удерживать нас здесь и заставлять давать непонятные клятвы!

Гарнток на эти претензии лишь в очередной раз усмехнулся, обнажив ряд острых зубов, и сказал:

— Ещё как имеем, миссис Лонгботтом. По статье 13 Устава Гринготтса, любой, кто прикоснётся к тайнам банка без санкции Совета Гоблинов, автоматически попадает под действие Закона о Сокрытии, — он сделал паузу, затем совершенно спокойно, будто говорил о погоде за окном, добавил:

— Вы не уйдёте отсюда, пока не поклянётесь. Это не обсуждается.

Я почувствовал, как Августа не шуточно напряглась, её магия заволновалась вокруг нас, и у меня сложилось ощущение, что ещё несколько мгновений и бабушка сорвётся, но затем… Она перевела взгляд на меня и сжав губы опустила голову.

— Хорошо, мы сделаем это — прошептала она, но потом резко вскинула голову и буквально прорычала:

— Но знай, Гарнток, я никогда не забуду этого.

Гоблин лишь равнодушно кивнул и жестом пригласил нас следовать за ним. Обратный путь мы проделывали в звенящей тишине, что позволило мне в полной мере насладиться открывающимися видами на подземелья Гринготтса с высоты прохождения путей для тележек.

Когда мы поднялись на самый верх, то сразу после того, как я помог бабушке выбраться из этого издевательского средства передвижения, гоблин уверенно повёл нас по хитросплетениям коридоров, и совсем скоро мы оказались перед дверьми, которые вели в его кабинет…

Кабинет Гарнтока оказался неожиданно просторным, но в то же время мрачным. Высокие стены, облицованные тёмным деревом, уходили вертикально вверх, где терялись в густой тени.

На этих стенах было несколько тускло мерцающих светильников в виде драконьих черепов, от которых света было столько, что они походили больше на элемент декора, нежели на осветительные приборы.

В центре кабинета стоял массивный вырезанный из чёрного камня стол, чья поверхность была буквально испещрена зубодробительными рунными связками. На этом столе лежал уже развёрнуты свиток пергамента, который словно только и ждал, что его вот-вот подпишут.

Гарнток зашёл за свой стол, и усевшись в весьма лаконичное кресло, произнёс будничным тоном, указывая на раскрытый пергамент:

— Клятва очень проста. Её суть сводится к тому, что вы клянётесь никогда никаким образом не раскрывать кому бы то ни было того, что знаете про Колыбель. Я искренне рекомендую не нарушать данную клятву, потому что в случае её нарушения — род Лонгботтомов прервётся, и я потеряю статус поверенного.

Я кинул быстрый взгляд на бабушку. Она выглядела очень недовольной, но поймав мой взгляд уверенно кивнула, после чего тихо сказала:

— Давай, Нев. Мы ведь и так с тобой не собирались болтать об этом месте, так что воспринимай это просто как формальность.

Немного успокоенный я подошёл к столу и взял в руки огромное писчее перо, после чего оглянулся в поисках чернильницы. Гоблин очень быстро расшифровал мой взгляд, и в очередной раз обнажив свои острые зубы в довольном оскале, проскрипел:

— Чернила вам не потребуются, мистер Лонгботтом. Пишите как есть.

Я моментально провёл аналогии с каноном, и осознал, что держу в руках весьма тёмный артефакт, который если мне не изменяет память именуется кровавым пером. Как только я коснулся пергамента, то тут же ощутил очень неприятные ощущения, будто в мою руку втыкаются множество острых иголочек, которые моментально подтвердили мои предположения.

Проведя пером в пустом месте пергамента, я оставил кровавую абстрактную подпись, сразу после чего обнаружил, что чернила на пергаменте вспыхнули золотистым цветом, а в следующий миг почувствовал, как что-то сжимается у меня внутри, будто невидимая прочная нить обвила моё сердце, и замерла в ожидании нарушения договора с моей стороны.

После этого я отошёл от гоблинского стола, уступая место Августе, которая совершенно без эмоций повторила мои недавние действия, вызвав удовлетворённый хмык со стороны Гарнтока.

Как только он проверил подписанные нами договора, то тут же поднял свою голову и произнёс:

— Отлично. С вашей стороны так же выполнены все обязательства, и Гринготтс не имеет к вам ни малейших претензий. Теперь вы свободны. Снаружи вас ждёт мой помощник, который проводит вас до операционного зала.

Не утруждая себя прощаниями, Августа резко развернулась, и схватив меня за руку, быстро потащила по направлению к выходу из кабинета, словно боялась, что Гарнток в любой момент может передумать, и заставить подписывать что-то ещё.

Мы вышли из Гринготтса в молчании. Только когда массивные двери банка закрылись за нами, бабушка резко развернулась ко мне и с не поддельным волнением сказала:

— Внук, мне нужно проверить — насколько сильны наложенные на нас ограничения, поэтому я у тебя сейчас кое-что спрошу… Что именно ты там увидел?

Мне тоже было весьма интересно — как это всё работает, поэтому я честно попытался ответить, но сразу же отказался от этой затеи, как только ощутил, что клятва буквально сжала мне горло, не позволяя ответить на этот вопрос.

Бабушка прекрасно увидела это и сжав кулаки зло прошипела:

— Проклятые гоблины… Что б я ещё раз обратилась к ним за решением своих проблем… — затем она несколько смягчилась и положив руку мне на плечо произнесла:

— Ладно, дорогой. Самое главное, что ты в порядке, и всё это было не зря.

Мы спустились с крыльца банка и вышли на залитую солнцем брусчатку Косого переулка, но холодное послевкусие после встречи с Гарнтоком всё ещё висело в воздухе.

Бабушка шла быстро, её трость отстукивала резкие, раздражённые удары по булыжникам, а я едва поспевал следом за ней, всё ещё находясь под впечатлением от посещения Колыбели, когда вдруг увидел, что нам наперерез устремился какой-то человек.

Я резко повернул голову в ту сторону — и увидел ЕГО.

Мужчина с длинными белыми волосами, ниспадающими на чёрные, безупречно сшитые мантии, стоял в нескольких шагах от нас. Его бледное, высокомерное лицо было абсолютно бесстрастно, но в холодных глазах очень легко читался целый океан презрения. Он наблюдал за нами, словно за интересными, но малозначимыми насекомыми.

Дождавшись, пока мы приблизимся к нему, он тут же сказал:

— Августа… Какая… неожиданная встреча, — произнёс он, и хоть его голос был вежливым, но в то же время казался СЛИШКОМ гладким,