Адвокат вампира - Елена Комарова

– На что способен талант живописца, который, устав наблюдать за природой и копировать ее, в какой-то миг отходит прочь и создает нечто иное, но столь же подлинное? – сказал он спустя какое-то время, задумчиво крутя в руках трубку. – Картины сохраняют для нас облики людей, умерших многие века назад, и мы судим об их характерах, опираясь на мастерство художника – если он талантлив и честен, он скажет правду. И затем мы слышим истории о заключенных в картинах душах, проклятиях и жутких тайнах. Может ли сила искусства разрушить грань, разделяющую миры?

– У графа фон Виттельбурхартштауфена, отца Ауреля, была в его замке прелюбопытнейшая картинная галерея, – задумчиво произнес адвокат. – Я видел, как глаза некоторых портретов следят за мной, и готов был иногда поклясться, что они смогут и заговорить.

– Учитывая натуру нашего клиента, это вполне возможно, – мягко улыбнулся Ван Хельсинг. – Также я слышал еще одну байку, но если предположить, что в ней было зерно истины и что она может быть связана с нашим делом… Не буду утомлять вас подробностями, скажу лишь, что жил некогда один страшный человек, который отчаянно не хотел умирать. Тогда он заказал художнику свой портрет, чтобы перенести в изображение свою душу и продолжить существовать даже после телесной смерти. Тот мастер был, вероятно, не менее талантлив, чем Бэзил Холлуорд, и он создал удивительное произведение, обретшее собственную жизнь… Грей не просто играет с оккультными знаниями, он знаком с самой черной их разновидностью. Портрет – слишком ненадежное средство. И Грей хочет найти новый способ жить вечно. Иначе не затевал бы эту интригу с похищением графа…

– Мы позволяем себе слишком увлечься теориями! – запротестовал адвокат.

– Возможно, – чуть охладив свой пыл, согласился профессор. – Тем не менее, я бы поискал портрет… Вы увидитесь с мисс Адлер сегодня, Джонатан?

Молодой человек взглянул на часы.

– Да, горничным полагается свободный вечер. Мы условились о встрече. А завтра надо проведать графа Дракулу. Хочу обсудить вашу догадку с ним, в конце концов, он намного лучше разбирается в мистических тайнах. Кто бы мог подумать, что сам Дракула может стать нашим союзником!

– Полагаю, что для графа это обстоятельство стало не меньшим сюрпризом, – ответил Ван Хельсинг и добавил со смехом. – И необходимость соблюдать договор его немало тяготит.

Джонатан улыбнулся в ответ, но его улыбка померкла, когда уже на пути к выходу его взгляд упал на свежий номер газеты рядом с подносом. Замерев, адвокат вчитался – прочитанное немедленно отразилось на его лице, так что, когда спустя несколько секунд он повернулся к Ван Хельсингу, от улыбки не осталось и следа.

– Я сегодня же нанесу ему визит, – жестко сказал он и устремился вниз по лестнице.

Профессор Ван Хельсинг тоже взял газету – узнать, что же так поразило его молодого коллегу. Причину он нашел быстро: в разделе светских новостей и сплетен некий репортер в достаточно фривольном тоне описывал лондонские гастроли итальянской оперной примадонны. Концерты, аплодисменты, охапки цветов – даже в холодную лондонскую зиму – и толпы поклонников, с надеждой ожидающих хотя бы мимолетного взгляда кумира. Заканчивалась заметка кратким сообщением о том, что следующее выступление, увы, не состоится: горничная обнаружила чрезвычайно бледную примадонну без сознания и с трудом привела в чувство. Петь вечером синьора отказалась из-за внезапных болей в шее.

Глава 8. Сообщники и враги

Свой первый свободный вечер у мистера Грея горничная Мэри, заново уложив волосы и прикрепив к платью одолженную у Джейн брошку, была готова встретить во всеоружии. Правда, перед тем как выйти из дома, она перестелила постельное белье, убралась в гостиной, вместе с другими слугами вычистила серебро, в общем, потрудилась на славу.

Омнибус быстро уносил ее прочь от парадных огней, богатых домов и любопытных глаз. Снега не было уже несколько дней, чуть потеплело, и улицы заполонила слякоть. Ветер гнал по небу лохмотья облаков, за которыми едва виднелась луна на ущербе. В тусклом свете редких фонарей дома казались огромными серыми кошками: хвост трубой, плоские морды, хищные желтые глаза окон. Тени от решеток ложились на тротуар косыми полосками, делая его похожим на тюремную робу. Улица выглядела пустынной и недвижной, как зимняя Темза.

Но как только молодая женщина ступила на мостовую, пространство вокруг странным образом наполнилось звуками и движениями. Ночная жизнь Лондона была иного сорта, нежели при дневном свете. Ночь обнажала то, что затмевали собой лучи солнца, наводя ложный лоск на людскую породу. Наблюдать за истинной жизнью города предпочтительнее именно ночной порой.

Хлопнуло окно, скрипнула, затворяясь, дверь. От стены, обклеенной старыми грязными афишами, отделились тени – нет, женщины: раскрашенные лица, почти маскарадные наряды, вульгарные позы. Неподалеку гогочут мужчины: кургузые пиджачки, кривые зубы… Грузный старик, по виду отставной моряк, прислонился к фонарному столбу, чтобы прикурить.

Мэри украдкой огляделась и направилась к трактиру «Одноглазая Кэти». Пройдя примерно половину пути, она заметила краем глаза движение и замедлила шаг.

– Добрый вечер, – негромко сказал Джонатан Харкер. Мэри улыбнулась, и сквозь личину скромной служанки проступили знакомые черты Ирен Адлер.

– Вы можете взять меня под руку, – сказала она, – так мы вызовем меньше подозрений, а еще согреемся.

Они пошли дальше вдвоем. Но следом за ними, высоко над головами, спешил кто-то третий, переносясь с крыши на крышу, прячась за дымоходами, не замеченный никем, и только глаза на черном, как у самого дьявола, лице блестели алчным азартом погони.

Публика в «Одноглазой Кэти» собралась разношерстная и шумная, но пока все держались в рамках приличий. Тапер в углу выколачивал из облупившегося пианино что-то бравурное, мужчины много курили, женщины много смеялись. Сюда мелкие клерки приводили своих подружек, чтобы за рюмкой-другой уболтать на ночь. Здесь же напивались, когда рассерженная недотрога давала пощечину и уходила, подметая подолом платья пепел на дощатом полу. Здесь же подыскивали другую красотку, посговорчивее.

Этот трактир хорошо знал Эрик, он и предложил «Кэти» на роль возможного места встречи.

Джонатан устроил Ирен за самым дальним столиком. Она, снимая пальто, успела поймать на себе несколько липких взглядов и довольно цинично подумала, что разница между мужчинами, в конечном итоге, заключается лишь в толщине кошелька… Здесь ли, в дешевом притоне, или же в блеске светского приема первое правило – не выглядеть слишком доступной, тогда тут же найдутся любители того, что побыстрее и подешевле. Правда, слишком недоступной тоже не стоит казаться, иначе налетят желающие сбить с гордячки спесь.

Усевшись напротив, Джонатан расправил плечи и сразу как будто стал значительнее, скрыв спутницу от чужих взглядов.

Подошла хозяйка в повязанном вокруг крутых бедер грязном фартуке. Джонатан заказал пинту пива и рагу.

– Как… как вы? – спросил Джонатан тихо, когда их оставили одних. Он хотел задать другой вопрос, но в последний момент передумал.

– Тружусь, – Ирен позволила себе немного сарказма, но тут же добавила серьезным тоном: – Не беспокойтесь, мистер Харкер, со мной все в порядке.

– Насколько?

– Достаточно для того, чтобы продолжить.

Принесли заказ.

Джонатан молчал, собираясь с мыслями. Присутствие мисс Адлер странным образом влияло на него – отчего-то возникала неловкость, пропадало красноречие. Просто наваждение. Не будучи друзьями или хорошими знакомыми в общепринятом смысле, они не вели переписку, не встречались в обществе. Поглощенный работой, Джонатан мог поклясться – Ирен Адлер не занимала его мысли, не заставляла сердце трепетать. Все эти чувства в прошлом, похоронены вместе с воспоминаниями о другой женщине. Пожалуй, стоит описать симптомы профессору. Возможно, тот посмеется, а затем назовет это как-нибудь антинаучно…

Что-то в облике Ирен беспокоило. Джонатан внимательно всмотрелся в лицо молодой женщины.

– Вы очень бледны, – заметил он.

– Просто усталость, – ответила Ирен.

Джонатан не ответил, но и не отвел непривычно колючий взгляд. Видит бог, подумала Ирен, ей очень хотелось избежать этого момента. Она надеялась, что удастся. Увы, нет. Отодвинув тарелку с едой (рагу оказалось съедобным), молодая женщина осторожно отогнула ворот платья и оттянула