Благие негодники - Фаусто Грин

– Давай я утоплюсь сейчас в Преголе? Тогда мы будем связаны? – голос ее был полон отчаяния.

Вильгельм понимал, что его слова принесли только боль.

– Нет, ты не из этих мест. Может и не получиться. Я просто хотел, чтобы ты знала, что, когда тебе кажется, что весь мир против тебя, что никто не ценит твое сердце, у тебя всегда есть я. И я всегда буду тебя ждать здесь. Чтобы выслушать, помочь и доказать тебе, что ты не одна.

Еще несколько минут она стояла, улыбаясь, плакала и утирала рукавом куртки горячие слезы…

Анна возвращалась к Вильгельму еще несколько раз. Они гуляли под руку, целовались и были вполне обычной парой по меркам обычности странных людей и привидений. Да, он все еще не мог покинуть это место, но теперь его пребывание тут хотя бы имело смысл. Он знал, что Анна вспоминала его на большой земле. Мысль о неодиночестве и нужности грела их души. И так уж получилось, что священник выполнил свое предназначение – исцелить ее боль.

И однажды под Рождество Анна вернулась уже не одна. Тогда Вильгельм и почувствовал неладное.

Человек рядом с Анной выделялся из толпы. Уверенный, стройный, с темными ухоженными волосами и глазами хищной птицы. И верно, не жди ничего от таких людей, кроме беды. Анна же со всей своей непосредственностью скакала вокруг него, громко рассказывая истории города и острова.

– Пойдем, я познакомлю тебя с ним! – щебетала девушка, пытаясь утащить черную птицу за подол пальто, отчего птица холодно одергивала части своего одеяния.

– Вильгельм! Вильгельм! Просыпайся! Старый увалень! Проснись, я тут! Я приехала! Хочу познакомить тебя с Максом.

Когда Вильгельм вышел из земли, Макс даже бровью не повел.

– Привет, – отстраненно-добродушно сказал чужак.

Вильгельм хмыкнул:

– Здравствуй.

Священник все пытался понять природу чужака и природу отношений чужака с его Анной. По девчонке сразу все было понятно, а вот другой видящий вызывал вопросы. Находиться рядом с ними для Вильгельма становилось с каждой секундой все более невыносимо. Девушка уже успела купить глинтвейн на рождественской ярмарке и уселась на ступеньки. Священник отказался от такой компании. Он метался по собору и выл. Видимо, он достаточно излечил Анну от всей ее боли, так что она решила любить кого-то кроме него? Может быть, не стоило так делать, и пусть она всегда была бы его? А может, что-то не так было с этим чужаком?

Но сколько священник издали наблюдал за ними, столько его рвало на части от эмоций. В такие моменты призраки становятся почти реальными и обретают тела.

– И вот тогда мы беседовали… – продолжая жестикулировать с булкой в одной руке и глинтвейном в другой, говорила Анна.

– Дорогая, я не только как твой парень, но и как твой психотерапевт говорю тебе: это все твое богатое воображение. Я приехал с тобой сюда, чтобы доказать, что все это лечится, что все это придумано. Придумано тобой.

– Макс… не начинай, ну вот Вильгельм, ты же его видел сейчас!

– Я тебе подыграл, – ласково улыбнулся мужчина.

– Вильгельм, пожалуйста, выйди! – закричала Анна.

Священник не смог не ответить на зов. Он предстал перед ней, и воздух вокруг потяжелел.

– Видишь, он есть! Макс! Ну ты же видишь его!

– Милая, – нежно обнимая девушку и отбирая у нее стакан с глинтвейном, прошептал мужчина. – Ты много выпила, вернемся в отель. Нет никаких призраков, это твоя детская травма.

– Ты же меня видишь! – прорычал Вильгельм. – Зачем ты морочишь девушке голову?!

– Анечка, пойдем, тут никого нет.

Анна неверяще переводила взгляд с Вильгельма на Макса и обратно.

– Ты же меня любишь, пойдем, не расстраивай меня, пожалуйста. Ты пришла ко мне год назад, и, господи, сколько проблем у тебя было! Но ты справилась с ними благодаря мне! Тут никого нет.

– Убери от нее свои лапы! – Вильгельм попытался взять Анну за руку, но его ладонь прошла сквозь ее тело.

– Анечка, пойдем. Не будем начинать. Фантазия – это хорошо, но в меру. Призрак, который в тебя влюбился, – это правда мило, ты выдумала этот образ, ты хотела кого-то такого. Вот, теперь все реально. Правда ведь?

Анна грустно посмотрела на своего спутника. Она боялась обернуться и поверить, что Вильгельм все еще здесь.

– Я люблю тебя, пойдем отсюда. Я долго искала тебя, я придумала Вильгельма, чтобы быть кому-то нужной, но теперь ты со мной, – поникнув, прошептала девушка.

– Анна, с ним что-то не так, он тебе врет! Он использует тебя! – От крика Вильгельма вспорхнули с деревьев все доселе спавшие птицы.

Но Анна, чью руку держала такая теплая живая рука, проигнорировала и это. А потом они развернулись и ушли с острова.

Вокруг гасли огоньки закрывающейся рождественской ярмарки, а Вильгельм сидел на своей могиле и ревел от боли. Птицы перебудили всех призраков острова, на эти крики примчались и призраки замка, стекались по реке те, кто охранял форты и врата. И никто не мог успокоить хранителя места.

Не могли унять его боль и в следующие вечера, когда те двое возвращались на остров, вот только Анна совсем не обращала внимания ни на кого, кроме своего «возлюбленного». И Вильгельм буквально провалился сквозь землю от этого ада.

Когда самолет уносил пару на большую землю, Вильгельм стоял перед собором на коленях и шептал:

– Господи, если ты есть, забери меня.

И на рассвете Вильгельм ступил на мост.

Анна вернулась в город через год, она хромала и опиралась на трость. Она хотела извиниться перед священником за свой прошлый визит. Хотела объяснить, что все еще верит в чудеса и в него (про Макса вспоминать как-то не хотелось: так случается с людьми, из-за которых вы пытаетесь свести счеты с жизнью от большой любви).

Но у моста ее никто не встречал. Когда девушка дошла до собора, она почувствовала, что остров пуст. Обойдя весь остров несколько раз, она не нашла никого. Ни одного привидения.

Она просила, умоляла Вильгельма появиться, она просила прощения, плакала на могиле его, но было поздно. С призраками такое случается, когда в них перестаешь верить.

К счастью или нет, священник Вильгельм пропал только для Анны…

Конец интерлюдии

Когда Двадцать Третий закончил историю, я ощутил какое-то щемящее чувство в груди. Некоторое время мы молчали, но потом я вспомнил, что зацепило меня во всей этой истории.