Берег ночью. Сборник малой прозы. - Мария Семеновна Галина

— Мы? Но ведь мы же…

— Ничего плохого не делали, да? Ну, не мы — Шерстобитов. Потревожил что-то такое… Но на самом деле, мы тут ни при чем. Просто случайно оказались не в том месте не в то время. Моторки утопили, чтобы никто не мог отсюда уйти. Ты понимаешь — никто! В первую очередь — сами Угрюмовы…

— Да кто ж это сделал?

— Тот, кого Иван пошел убивать. И тот, кто стрелял в Ивана. Ты же видела — его ранил не зверь. Человек.

— Но зачем? Какая-то кровная вражда?

— По своему — да. Я думаю, он выжидал. Сомневался. Может, тогда, давно, он не поверил своим глазам. Ведь кто в такое поверит? Стал ходить, выспрашивать. Может, нашел кого-то из местных, того, кто съехал отсюда… заставил разговориться… и вернулся. Ждал. Високосного года, летнего полнолуния… чтобы проверить, убедиться наверняка.

— Не понимаю… Кто? Кто вернулся?

— Хозяин, — пояснила Варвара и, увидев, как передернулась Лера, торопливо пояснила, — нет-нет… Просто — хозяин. С маленькой буквы. Человек. Хозяин дома.

— Этот? Художник? Который тогда… Не понимаю! Он, что, пришел за Иваном?

— Нет, — покачала головой Варвара, — не за Иваном. Хотя Иван тоже, знаешь… Он ведь знал все. Знал — и молчал.

— О чем?

— Кто их убил, этих детей. И женщину.

— А Кологреев говорил, волк их задрал!

Теперь, подумала Варвара, и я сошла с ума. Что я несу? Но только так все складывается… аккуратно складывается.

— В том-то и дело. Мишка знал то, что ему сказали. Может, о чем-то догадывался. Но тоже молчал. А как же иначе — он же влюблен в ее дочь… Они его повязали по рукам и ногам, эти двое…

— Так это!!!

— Катерина? Да. Это она. Все — она… Федор ее обвинил, у меня на глазах — а я не поняла тогда.

— Она — пришелец? Чужой?

Варвара вновь вздохнула, жмурясь от отвращения к себе.

— Какой там пришелец? Она оборотень.

— Катерина?

— В пришельцев ты, выходит, веришь, а в оборотней — нет? Я ведь знаю, что ты подумала — мы, мол наткнулись на тайную базу пришельцев, и теперь они нас устраняют по одному. Или подменяют двойниками. А если все наоборот? Если нет никаких пришельцев, и не было никогда, а старые суеверия оказались правдой… Может, все дело просто в этом месте — может, оно виновато. Пробуждает в людях что-то темное, древнее… Тогда и… Ох, Игорь Оскарович, как вы меня напугали!

Меланюк взглянул на них безумными глазами.

— Живы… Я думал, вы… Все горело, все. Увидел дым, побежал… Пытался прорваться внутрь, не смог. Душегубка…

— Умойтесь, у вас все лицо в саже…

— Да, — Меланюк провел рукой по волосам, — обгорел немножко.

Он упал на колени, прямо в воду, плеснул в лицо, отдышался.

— Бросился к Ивану, не открывает. Потом смотрю, вроде кто-то сидит на причале…

Варвара вдруг почувствовала, что у нее ноги стали ватными. Если бы она уже не сидела на мокрых досках, она, наверное, упала бы.

— Где все, Игорь Оскарович?

— Все? — он непонимающе смотрел на нее. Близоруко моргнул — перспектива обманула, пространство раздвинулось, лишив его зрение привычной опоры. — Сейчас подойдут…

Он помолчал, потом механически повторил:

— Я увидел дым… побежал…

— А… — Варвара запнулась, — что с ребятами? В порядке?

— Нет, — отрезал Меланюк, — не в порядке. Нужно уезжать отсюда. Сейчас. Немедленно.

— Я без Темки не уеду, — твердо сказала Варвара. — Где Артем? Игорь Оскарович?

— Там, в лесу… — Меланюк наткнулся на ее слепой взгляд, торопливо пояснил, — да живой он, живой!

— А… остальные?

— Шерстобитова мы нашли, — несколько невпопад сказал Меланюк. Потом помолчал, добавил:

— Остальные вроде живы.

— Уезжать? — переспросила Лера, которая из всего сказанного, казалось, выловила только это, — Как? Никогда, никогда мы никуда отсюда не уедем. Вадим погиб, да?

Меланюк точно умываясь, провел рукой пол лицу, кивнул.

— Да…

— Его эти убили, да? Пришельцы, да?

— Какие еще пришельцы? Что за…

С минуту он недоуменно глядел на нее, словно пытаясь сообразить, что происходит. Почти выкрикнул:

— Да не знаю я, кто его убил! Понятия не имею!

— Его… — Варвара сглотнула, — тоже…

— Что — тоже?

— Зверь?

— Человек его убил, — Меланюк вытащил из кармана штормовки очки, надел их, но все по-прежнему расплывалось у него перед глазами, потому он смахнул бесполезные стекла в воду… — Самый обычный человек…

— Но тогда… — Варвара запнулась, — я не понимаю…

— Я тоже, — признался Меланюк, — это…

Он негнущимися пальцами расстегивал ворот рубашки.

— Вам плохо, Игорь Оскарович? — забеспокоилась Варвара.

— Варенька, — виновато проговорил тот, — там, в кармане… нитроглицерин… Достань пожалуйста. Не могу рукой… болит…

Варвара, морщась, как бывает при непосредственном остром ощущении чужой боли, опустила руку в карман штормовки, пошарила.

— Нету…

— Наверное, выронил.

Он поглядел на них белыми, косящими глазами.

— Запасной… сгорел вместе с вещами… Может, Угрюмовы держат… При инспекции аптечка должна быть, по всем правилам…

— Да они не открывают…

— Стучите, кричите… Все, что угодно…

— Беги, Лерка, — Варвара попыталась поддержать Меланюка, но тот с неожиданной силой отпихнул ее, — Я останусь.

— Не пойду одна! — затвердила свое Лера.

— Да! — прохрипел тот, — Вдвоем… Нельзя… одной нельзя… Умоляю!

Они переглянулись.

— Ладно, — Варвара прикусила губу, — мы быстренько.

Меланюк не ответил. Он полулежал, привалившись к свае, закрыв глаза, скрюченные пальцы оставили в сыром песке длинные борозды…

Они вновь кинулись к высящемуся на холме угрюмовскому дому. То вниз по сходням, бормотала Варвара, задыхаясь на бегу, то вверх… к причалу, от причала… Мы так и умрем, на бегу…

Дверь по-прежнему была заперта. Варвара ударила в нее кулаком и с удивлением обнаружила, что рука у нее разбита в кровь — еще с того, предыдущего раза. Она развернулась и стала колотить ногами, каблуками — по двери, по косяку…

— Откройте! Человек умирает! Откройте пожалуйста…

Кровь шумела у нее в ушах, и она не сразу поняла, что рядом кричит Лера. Кричит на одной ровной, пронзительной ноте.

Страшный, окровавленный человек вывалился из калитки на подворье. Волосы его были залиты кровью, лицо было залито кровью, и он мотал головой, пытаясь стряхнуть набегающие на веки алые струйки. Ниже, на уровне груди были еще два глаза, черных, непроницаемых, и они уставились на Варвару.

— Ложись! — завизжала она то ли сама себе, то ли Лере, которая, как завороженная, не могла отвести взгляда от этих чужих, черных, внимательных зрачков.

Дверь распахнулась так внезапно, что Варвара провалилась внутрь. Иван перескочил через нее, наступив ей на руку каблуком кирзового сапога. На бегу упер в плечо приклад одностволки…

Мимо лица Варвары что-то