Отцовский трон - Наиль Эдуардович Выборнов

– В этом-то и дело, что все рвать на куски начнут. Григорий вообще думает, что в этом году поход на Крым провалится именно потому, что наемники – не войско. Во-первых, они между собой могут передраться из-за добычи. А во-вторых, наберут ее, да отяжелеют. Кто-то назад решит двинуть раньше времени, кто-то больше о полоне заботиться начнет, чем о битвах. Не верит он, что получится Крым обезопасить за один поход, уж слишком это место разбойное.

– А зачем тогда вообще поход устраивать? – спросил я.

Спросил больше у себя, но все-таки произнес это вслух, и девушка решила просветить меня:

– Да потому что хоть сколько-то крымчан наемники перебьют и в плен уведут. В то, что им города взять удастся никто не верит, тем более их там немало, пусть и мелкие все, но из год-то крымчан все равно выковырять не получится. А так… Ну сам подумай, они в страну вошли, город взяли, разве можно на это не ответить? Если все им с рук спустить, то в следующем году уже не один отряд придет, а десяток, и возьмут они не один город, а все побережье и половину Днестра под себя подгребут.

Ну да, звучит логично, мог и сам догадаться, если честно. Ответить на такую наглость как захват целого города нужно было непременно, причем ответ должен быть жестким. Тысяча наемников, которые явятся в Крым, будет достаточно жестким ответом. Сам бы я на месте Григория так и поступил бы, пусть даже надежды на полное замирение и обезоруживание Крыма нет. Забьются крымчане в свое горные ущелья и все, ты их оттуда не выковыряешь. Это надо в полную блокаду брать полуостров, а для этого тысячи человек явно не хватит.

Я посмотрел на Анастасию и понял, что начинаю ощущать к ней уважение. Да, баба она и есть баба, но ведь какое разумение имеет. И в воинских делах понимает, и в политике, да и вообще, кажется, во всем. Вон как разумно мне все рассказала. Хотя ей, возможно, просто Григорий рассказал гораздо больше, чем мне.

А Григорий очень полезен. когда он на твоей стороне, и одновременно смертельно опасный, как враг. Радостно, конечно, что он на моей стороне, но другое дело, долго ли так будет. Вдруг ему политика моя не понравится? А советоваться с ним постоянно, так это последнее дело, он ведь будет о благе Союза Торговых Городов думать, а не о Пяти Княжествах.

Я даже загрустил немного, ну куда мне лезть в политику, да с такими зубрами бодаться? И ведь они все такие, не только Григорий, но и литовский князь, да и польский король тоже. Я ведь по сравнению с ними так, мелкий волчонок, зубастый, конечно, но ничего особенного. Вот отец он да, умел дела вести. А все потому, что, будучи таким же волком стаю матерых волков перервал, пока под своей властью Пять Княжеств не объединил.

Насколько же все лучше могло бы быть, если б он жив остался, да еще и меня признал. С таким наставником, как отец, я мог бы всему научиться. А так мои наставники – Игнат, Царствие ему Небесное, Петр, да боярин Лука. Воины, конечно, хорошие, но не политики. Драться меня они научили, побеждать тоже, но вот страной управлять…

Всему придется на своих ошибках учиться и, главное, чтобы эти ошибки меня в пропасть не утащили. Ну и марионеткой чьей-нибудь не оказаться тоже важно. И не так-то уж и просто, честно говоря.

– О чем думаешь, Олег? – спросила Анастасия, до этого молча смотревшая на меня.

– Жалею, что отца в живых нет, – честно ответил я. – И что он меня не признал. Насколько же все проще было бы, если б я у него учился, а не на своих ошибках.

– Ты же не знал его? – задала девушка следующий вопрос.

– Нет, только по рассказам, – ответил я. – Мне и мать не рассказывала, кто мой отец, в детстве отшучивалась постоянно, а как повзрослел, так вообще стала отказываться на эту тему говорить. Думаю, ей больно было. Ну или не хотела, чтобы я, узнав, кто отец мой, за наследством его отправился. Она ведь меня лекарем растила, воином я уже потом стал.

– В жизни всегда есть, о чем пожалеть, – ответила воительница. – Я вот тоже часто думаю, что было бы, если б отец меня все-таки замуж отдал, вместо того чтобы из меня воина делать. Жила бы сейчас в мужнином поместье, детей бы воспитывала, да никаких бед не знала бы. Потому что муж был бы, ему бы пришлось все решать. А как ты вообще узнал о том, что ты князя Кирилла сын? И что с твоей матерью случилось? Григорий об этом не рассказывал.

– Мать умерла, – ответил я. – Волкулак задрал, когда она травы собирать ходила. А о том, кто я такой, мне Игнат рассказал, один из старых воинов моего отца. Он-то меня учить и стал. Жестко учил, но, похоже, правильно, раз я в стольких битвах побывал, и жив до сих пор. Да и у меня выбор был, на самом деле. Я мог Игнату отказать, остаться лекарем в родном селе, да только вот… Не видел я для себя лекарской жизни после смерти матери.

– Перспективы захватили? – понимающе спросила девушка.

– Нет, – покачал я головой. – Я и сейчас понимаю, что скорее всего голову сложу, вместо того чтобы отцовское наследство заполучить. У меня отряд в полусотню, а у наместников пять дружин, в каждой по полторы-две сотни, да еще и боярские дружины, которые им на помощь придут, как ни крути. Шансов-то почти нет. Я в этот путь наоборот скорее от безнадеги пустился. Прежняя жизнь со смертью матери закончилась, новая жизнь неясной казалась. Ну вот, кто ко мне, сопляку, лечиться бы пошел? Матери-то моей верили, а она ведь меня доучить не успела, так что никто ко мне не пошел бы. А землю начинать пахать, как все, с урожаев жить…

Я усмехнулся. Да, сейчас такая жизнь казалась чем-то далеким и невообразимым. Почти два года дружину вожу, пару окрестных стран повидал, друзей и врагов завел столько, что их и не сосчитать теперь. Даже веру сменить умудрился, теперь в Христа верую.

– Меня волкулак тоже подрал, Игнат выхаживал меня долго, шрамы остались. А как на ноги встал, я пошел в харчевню сельскую, заказал пива себе, напился…