Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— Десять штрафных баллов, — проворчала я, снова пристраиваясь щекой на плече Эйсхарда.

— Чего? — опешил он.

— Избавляю вас от необходимости назначать мне штраф.

— О! Делаешь за меня мою работу? Ценю, Дейрон.

— Всегда пожалуйста!

— Вот ведь ты дерзкая, Дейрон, — протянул он чуть ли не восхищенно. — Знаешь, я решил расценивать твое общество как тренировку моей выдержки и спокойствия.

— Могу научить словам медитации, глядишь, помогут.

Меня несло, фразы срывались с губ, минуя разум. Зато наша перепалка отвлекала от раны. Главное, выбраться живыми, а там пусть хоть десять отработок назначает. Но что удивительно: торчащие как на привязи уродливые твари меня больше совершенно не пугали.

— Буду признателен! — фыркнул Лед.

Дернуло же меня за язык!

— Я ива… — прошептала я.

На глаза неожиданно навернулись слезы, которые я задавила яростным морганием: я вспомнила, как мы с папой сидели на полу в гостиной, скрестив ноги, положив руки на колени. Он терпеливо повторял слова медитации, а я вертелась и зевала, умирая от скуки. Папа, папа… Вернуться бы в тот спокойный, обычный, такой скучный и замечательный день хотя бы на пять минуточек.

— Я ива на ветру. Я гнусь, но не ломаюсь. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья. Я пламя, я разгораюсь ярко, сияю подобно солнцу. Я вода, я поглощаю удары… — произнесла я и вдруг, без всякого перехода, торопливо, чтобы не передумать, призналась: — Я задержалась в подвале, потому что увидела призрак отца. Никогда прежде я не слышала голосов и не видела образов. Я клянусь: мой разум в полном порядке. Но это… необъяснимо и странно. Он был как живой. Он звал меня! Я не вру!

Лед молчал довольно долго. Голос, когда он заговорил, звучал хрипло:

— Я был уверен, что ты идешь вместе с нами. Я все время будто бы видел тебя краем глаза. У меня не возникло сомнений, что все кадеты покинули подвал. Но в столовой тебя не оказалось. И в спальне. Тогда я решил проверить.

Мы оба погрузились в размышления: тут было о чем подумать.

— Что это значит? Все-таки существуют твари, умеющие ментально воздействовать на людей?

— Эти? — Лед указал подбородком на бестий. — Они изучены вдоль и поперек. Никаких признаков ментального воздействия. Они слабые и тупые.

— Что тогда?

Он качнул головой. Похоже, Лед впервые столкнулся с проблемой, решения которой не видел.

— Не знаю.

Мы замолчали. Меня лихорадило все сильнее, навалилась слабость, затягивая в омут беспамятства. Кровь разносила по телу слабый яд твари. Угораздило же меня снова попасться бестии на зуб! Теперь шрам останется… Я подумала о мейстери Луэ и отметине, исказившей ее лицо. О седых, коротко стриженных волосах. О холодном взгляде. Через что ей пришлось пройти, прежде чем она вернулась в Академию и начала преподавать? Когда-то давно суровая женщина была такой же, как я, — испуганной девочкой, переступившей порог Тирн-а-Тор.

— Дейрон? — позвал Лед. Его голос доносился сквозь дрему, я сделала вид, что не слышу. — Кадет Дейрон?

Не дождавшись ответа и решив, что я сплю, Эйсхард наклонился и ткнулся носом мне в волосы, медленно вдохнул. Это оказалось настолько неожиданно, что я первым делом стала вспоминать, когда в последний раз мыла голову и не воняет ли от меня по́том, и только потом вскинулась:

— Что ты делаешь?

Лед отпрянул. Откашлялся и сердито сказал:

— Опять тебе что-то мерещится, Дейрон!

***

Мы с Эйсхардом ожидали в приемной ректора, когда нас вызовут. Лед стоял, повернувшись к витражному окну, и, сунув руки в карманы, разглядывал территорию Академии, окруженную неприступной стеной, оставшейся еще со времен, когда Тирн-а-Тор была фортом на границе королевств.

Я притулилась на стуле, вытянув перебинтованную ногу. Рана почти не болела, мейстери Иллара заверила меня, что на месте укуса останется едва заметный рубец: целительские мази творят чудеса. Я еще хромала, но через неделю смогу вернуться к полноценным тренировкам.

Из-за двери закрытого кабинета время от времени долетали обрывки фраз, произнесенных на повышенных тонах: мейстер Кронт на чем свет стоит распекал мейстера Тугора. Я заранее тряслась как овечий хвост: если строгому преподавателю прилетело по первое число, что же строгий ректор сделает с нами, кадетами?

— Что скажем, если он спросит о наших глюках?

Эйсхард повернулся и встретился со мной глазами.

— Правду, Дейрон. Честность — лучшая политика. Тем более что я уже все рассказал куратору.

— Разгильдяйство и полная анархия!.. — взвился командный голос мейстера Кронта. — Устроили проходной двор!

Я поежилась, представляя, какие громы и молнии обрушатся с минуты на минуту на наши головы.

— Зайдите, — велел ассистент ректора, поглядев на кристалл связи, зажегшийся зеленым светом. — Вас ожидают.

Я встала и похромала к двери, но ушла недалеко. Лед подхватил меня под локоть и обнял за талию, помогая идти.

— Сама справлюсь! — запротестовала я, но кто бы слушал мои возражения.

— Не заставляй ректора ждать! — отрезал Эйсхард.

Сразу было заметно, какие страсти бушуют в кабинете. Ректор Кронт, одетый в повседневную военную форму с нашивками подполковника, не сидел в кресле, как положено начальнику Академии, а стоял, наклонившись вперед, опершись костяшками пальцев на столешницу, и пожирал взглядом мейстера Тугора. Тот стоял напротив, и, хоть он и сложил руки за спиной, как требуется по уставу, его орлиный взгляд горел огнем, а ноздри раздувались.

Лед отодвинул стул и помог мне сесть, а сам застыл изваянием, расправив плечи.

— Явились! — рявкнул ректор. — Отлично! Слушаю вашу версию событий!

Конечно, ни в призраков, ни в галлюцинации ректор не поверил. По его мнению, все объяснялось намного проще: нерадивый эфор забыл подопечную в подвале. Я искоса взглянула на Эйсхарда: на его скулах ходили желваки, глаза превратились в две узкие щелочки: командира разрывало на части от несправедливости обвинений, но сделать он ничего не мог. Что же, почувствуй себя на моем месте, Ледышка.

Тут же всплыла история с запасными ключами, которые тайком сделали старшекурсники.

— Какая может быть безопасность в учебном заведении, когда за спиной куратора происходят вопиющие нарушения! — снова разорялся ректор, глядя в упор на мрачного мейстера Тугора.

Тому нечего было возразить: ректор прав по всем статьям.

—