Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

Эфоры, спускаясь с верхотуры, тоже перехватывали по орешку. Как я и предсказывала, чистые тряпки они извели очень скоро и теперь недоуменно разглядывали гору ветоши.

— Да наберите два ведра сразу, — не выдержала я. — В одном будет вода для грязных полок, во втором — чистая, чтобы протирать. И тряпок столько не нужно.

— Во, Дейрон дело говорит! — согласился Ярс.

Я только головой покачала.

— Чувствую, дома вас не гоняли, — брякнула я, обрадовавшись похвале. — Признавайтесь, маме не помогали!

О Всеблагой, да кто же меня за язык-то тянул! Лед замер. Я не видела его лица, только напряженную спину. Спустя мгновение он с остервенением принялся драить полку, будто стирал не столько пыль, сколько мои слова из памяти.

«Прости…» — повисло на кончике языка, но вслух это произнести я не решилась.

— Так, ладно, что там ты уже наразбирала? — нарочито бодро спросил Ярс, наклонился над аккуратной стопкой, открыл верхнюю папку, присвистнул. — Смотрите-ка, десять лет назад они на первом курсе тактику сдавали. А мы только на втором.

Спасибо, Ярс, что пытаешься его отвлечь.

Я наклонилась за стопкой разрозненных бумажек, выпавших из разных папок и коробок, — с ними придется повозиться.

Глава 51

Не знаю, что привлекло мое внимание в первую очередь: светящаяся на пожелтевшем листе бумаги магическая печать или имя Гвендолин, мелькнувшее среди списка других имен. Гвендолин Эйме — моя мама.

После этого я, конечно, не могла выпустить документ из рук, пока не изучила все столбцы, все имена. Их было не больше десятка — парней и девушек, не связанных ничем, кроме короткой записи в одной из колонок: «Дар не определен» и пугающего заголовка последнего столбца: «Дата смерти». Судя по всему, между окончанием Академии и смертью проходило от года до двух, но не больше. Что это значит? Целитель гарнизона был прав и нераскрывшийся дар сжигает своего хозяина? Данные охватывали период за последние сто лет. Выходит, это редкое явление.

Была здесь и еще одна колонка: «Дата первой манифестации дара». О чем это?

— Дейрон, что ты там нашла? — полюбопытствовал Ярс, спустившись за очередным орешком.

Он заглянул мне через плечо, рассматривая документ.

— О-о, как это сюда попало? — Он постучал указательным пальцем по светящимся линиям печати. — Секретный архив. Кому-то голову снимут, если узнают, что документ угодил не в те руки.

Лед спрыгнул с верхотуры и тоже подошел посмотреть.

— Командир, можно задать вопрос? — обратилась я к Эйсхарду. — Что такое первая манифестация дара?

— Первое проявление. Это как раз способность видеть дороги Академии. Обычно от первой манифестации до пробуждения проходит не больше трех месяцев.

Значит, у всех этих кадетов, и у моей мамы, манифестация произошла, но дар так и не проснулся? А что если такое случится со мной? Пожалуй, рано об этом думать.

— Само пробуждение дара сопровождается состоянием, похожим на лихорадку: жар, ломит суставы, слабость, — решил блеснуть знаниями Ярс.

Я поежилась. Хотя мне-то не привыкать и к жару, и к слабости. Невероятно везет мне на близкое знакомство с тварями Изнанки.

— Ярс, зачем ей сейчас эта информация? — одернул его Эйсхард, заметив мой погрустневший вид.

Но я не боялась будущей боли, я думала о маме. Я держала в руках документ, доказывающий, что Гвендолин Эйме на самом деле существовала, сдавала экзамены, заводила друзей, познакомилась с папой. Просто имя на листке, а как много оно для меня значило!

— Так, а что мы станем делать с этой бумажулькой? — спросил Ярс и выхватил листок из моих пальцев. — Сделаем вид, что мы ничего не видели. Кому-то нужны проблемы с секреткой? Никому не нужны проблемы с секреткой!

Ярс открыл первую попавшуюся папку, засунул в нее бумагу и отряхнул ладони.

Мы отработали положенные четыре часа: нужно было оставить время на сон. Половины ночи хватило, чтобы привести в приличный вид большую часть полок, на завтра осталось совсем немного: начать и кончить.

С тех пор, как мы волей судьбы и ректора очутились втроем с Эйсхардом и Ярсом вдали от чужих глаз и ушей, меня подмывало задать другу Льда важный вопрос, что давно не давал мне покоя. Но как приступить к разговору и сделать так, чтобы Эйсхард не услышал, я не знала. Случай представился неожиданно.

— Расставляй оставшиеся папки, — сказал Лед. — Я пойду вылью воду и отнесу ведра в подсобку.

Мы оказались один на один с эфором Ярсом. Я заерзала как на иголках. Стоит ли спрашивать о глубоко личном? Да и не отправит ли меня Ярс в бездну с такими вопросами?

— Эфор Ярс, разрешите обратиться? — выдохнула я.

— Да? — Он оторвался от работы и с любопытством посмотрел на меня. — Чего тебе, малявка?

— П-подойдите поближе, — прошептала я, облизнула пересохшие губы.

Он еще больше заинтересовался, оставил в покое папки, оседлал один из стульев задом наперед и, положив руки на спинку, внимательно посмотрел на меня.

— Не передавайте наш разговор эфору Эйсхарду…

— Пожаловаться на него хочешь, малявка? — хмыкнул Ярс.

— Нет. Нет… Спросить… О чем вы разговаривали с ним?

Ярс недоуменно приподнял брови.

— В тот день, когда вы доверили ему звено кадета Колояра… Первая тренировка со стиками.

Ярс усмехнулся: он прекрасно знал, что это была за «тренировка».

— Вы сказали: «Тай, ты ведь помнишь, о чем мы договаривались?» О чем вы договаривались? Я бы не спрашивала, но это напрямую касается меня. Я хочу знать… Я имею право знать!

Ярс покосился на прикрытую дверь, и я взмолилась Всеблагому, чтобы Лед задержался подольше, выполаскивая тряпки.

— Любопытной девчонке оторвали ручонки! — выдал Ярс известную прибаутку, вздохнул. — Хорошо. Только между нами. Скажу не ради тебя — ради него. Снежка однажды точно влипнет в неприятности, как пить дать… Не дословно, но он сказал: «Едва сдерживаюсь, чтобы не придушить Дейрон».

— Понятно.

Я на миг зажмурилась. Что ж тут непонятного. Чего-то подобного я и ожидала, перед выходом с полосы препятствий Лед сказал мне то же самое.

— «Но еще сильнее, чем придушить, мне хочется ее поцеловать», — закончил Ярс.

Я вскинулась.

— Ты врешь!

— Зачем мне? Насчет того, чтобы быть с ним осторожной, я серьезно. Серьезней некуда.