Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

— О Всеблагой, — выдохнула Фиалка.

Мне сделалось не по себе. Гули — не люди, но они выглядят как люди. Хватит ли у меня мужества вонзить в тело почти человека острие стика? Честное слово, легче еще раз сразиться с октопулосом или оказаться запертой на ночь в подвале с бликом.

Вернон и его обезьянки возбужденно размахивали руками, обсуждая, как будут кромсать гулей на куски.

Эйсхард застыл с нечитаемым выражением лица. Он не мог не знать, что выловленные гули — бывшие жители погибших при Прорыве городов. Что если он увидит друга, с которым в детстве сидел за одной партой? Булочника из пекарни на углу? Соседа? Учителя? Как жестоко заставлять его выходить с ними на бой. Но в академии Тирн-а-Тор никто не спрашивал о желаниях кадетов.

Они брали нас, мягких, слабых и испуганных, и кидали в кузнечный горн, чтобы переплавить в бесстрашных воинов. Вот только в этом очистительном огне могут сгореть и наши души.

Глава 54

В этой части подвалов мне не доводилось бывать. Эфоры отвели нас на уровень ниже зверинца, разделили на группы и расставили у дверей. Происходящее напомнило мне первый день в Академии и испытание в лабиринте: та же вереница выходов, темный коридор, суровые лица старшекурсников.

— Это не игра! — донесся до меня голос эфора Хоффмана. — Ваша первая боевая тренировка. Отрабатываем только прием «Железный вихрь». Стики выдвинуты на всю длину…

Эйсхард, поигрывая в руке свернутым стиком, ожидал, пока мы разобьемся по звеньям. У него оружие было в полной комплектации, с отравленным лезвием, утяжеленное, нам же снова выдали учебное. Оно и понятно: в запале боя можно серьезно ранить напарника. Лед сжал губы в тонкую линию, между бровей залегла складка. Проходящий мимо Ярс похлопал друга по плечу: он все понимал.

Наконец мы угомонились и приготовились слушать. Эйсхард раздвинул стик в шест, показывая, какой он должен быть длины. Кадет Фридман собрался было повторить, но Лед остановил его жестом.

— Не сейчас! Здесь слишком тесно, не хватало еще, чтобы кто-то раньше времени поранился. Гули и так голодны, а запах крови сделает их агрессивными.

Говоря о том, что кто-то может пораниться, он уставился на меня. Ну, спасибо за доверие. Как будто в прошлый раз я специально подставилась под острие.

— Слушайте меня внимательно, дважды повторять не буду. Отрабатываем «Железный вихрь». Это значит, что вы не должны подпустить гуля ближе, чем на длину выдвинутого стика. Не бойтесь наносить удары! Забудьте о том, что гули когда-то были людьми.

Стик в руках Веелы ходил ходуном.

— Вель, спрячься за мою спину, — прошептал ей Ронан. — Я тебя прикрою.

— Нет! — резко сказала я. — Нет, Рон! Ты не понимаешь, что оказываешь ей медвежью услугу? Ты не сможешь всегда ее защищать! В какой-то момент тебя не будет рядом.

Ронан недовольно выдохнул, виновато покосился на раскисшую Фиалку, но спорить с командиром звена не стал.

— Позволишь мне продолжить? — ледяным тоном поинтересовался Эйсхард: он прервался, пока мы разбирались с кадетом Толтом, и вся группа выжидательно пялилась на меня.

— Что там за дверью? — спросил, как всегда, самый любопытный и тревожный Барри. — Каверна времени?

— Пространственный карман, — сказал эфор. — Пока не знаю, как именно изменили пространство для боя. Мы можем оказаться в лесу, в доме, на улице города. Помните, чему я вас учил. Соберитесь, не суетитесь и не втыкайте лезвия друг в друга, только в гуля.

Он чуть-чуть улыбнулся, и парни сразу приободрились.

— Мы не подведем вас, командир! — пообещал Атти Галвин, его глаза горели в предвкушении боя. — Да, парни? И Медея.

Он потряс сложенным стиком.

— Держись, гуль! Одаренные идут отрезать тебе уши!

Одногруппники возбужденно зашумели. Мысленно они раскромсали злобных гулей на тысячи кусочков, и им не терпелось попробовать себя в настоящем деле.

Медея, однако, радостной не выглядела.

— Дурак ты, Атти, — злобно выплюнула она. — Ты просто не знаешь! Ты видел их хоть раз?

Здоровяк Галвин, похоже, опешил от ее напора, а так как всегда был тугодумом, только покрутил головой.

— Помните, я рассказывала, как в наших Сосенках завелся гуль. Только не говорила, что по виду он был подросток. Щупленький такой, симпатичный. У них только зубы меняются, становятся длинными и острыми, чтоб сподручнее было горло перегрызать, а так люди как люди.

— Они тлену не подвергаются? — спросила Веела.

— А? Че? Тьфу, придумаешь ведь ты иногда словечки. Нет, не смрадеют они. А хуже всего — они разговаривают.

— Да, помните, мейстери Луэ объясняла, — вклинился Бренден. — Это остаточная память. Но это не по-настоящему, одно притворство, как у пауков, когда они кусочками коры притворяются — чтобы до жертвы сподручнее добраться.

— Все верно, — согласился Эйсхард. — Ценное замечание, кадет Хилл. Я как раз и сам собирался напомнить. Не дайте себя обмануть. Неважно, кого вы увидите перед собой: мужчину, женщину или ребенка.

— Неужели они и детей привезли?! — выдохнул Меррит. — Что за варварство!

— Это война, кадет Меррит, — оборвал его Эйсхард на полуслове. — На самом деле — нет, не думаю, что привезли детей. Это уж слишком…

Он, прищурившись, скользнул взглядом по притихшим подчиненным.

— Чье звено пойдет первым? Кадет Галвин? Кадет Фридман? Кадет…

Он медлил, не называя мое имя, будто надеялся, что кто-то из командиров звеньев отзовется раньше. Вот здорово! Что за дискриминация? Я открыла рот, но Атти меня опередил.

— Давайте уж мы! — прогудел он.

— Стики наизготовку. Заходим, вытягиваемся в шеренгу, раскладываем. Ждем дальнейших указаний, — отдал Лед несколько коротких приказов.

В его руке мелькнула железная пластина магического ключа. Он потянул дверь и вошел первым.

Звена Галвина не было от силы минут пять. Я не ожидала, что они вернутся так скоро, и вздрогнула, когда дверь, распахиваясь, с грохотом ударила о стену. Здоровяк Атти выскочил из пространственного кармана как пробка из бутылки, согнулся пополам, и его вывернуло наизнанку. Побелевший Бренден сделал пару шагов и осел на корточки. Барри поддерживал под руку прихрамывающую Медею, но в целом она выглядела невредимой, видимо, неудачно оступилась или упала.

Последним вышел Эйсхард. Прямые плечи, холодный взгляд. Из прически не выбилось ни одного волоска. На лезвие стика поблескивала алая полоса. Лед держался