Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

Все случится наоборот. Портал будет шириться и расти. Оттуда придут новые демоны. Они заселят вашу убогую страну. Пусть твои людишки разбегаются, пока могут! Пусть прячутся по своим норам! Но тебе я не дам сбежать. Я буду убивать тебя долго и с удовольствием…

Он опять поднял гранитную дубину. Удар! Снова промах. В каменной мостовой образовалась здоровенная воронка. Оттуда брызнула черная мерзкая жижа, наподобие мазута. Она расползалась по плитам все дальше, пузырилась и отвратительно воняла. Это были все те же темные сущности, пока еще лишенные формы.

– Тьма поглотит ваш мир, – приговаривал чертов демон. – И никто не спасется. Запомни этот день, негодный царишка. Это был последний день для твоей династии…

Еще удар! Крыша Главного Штаба с натужным грохотом обрушилась внутрь. Бронзовые лошади на фронтоне арки поднялись на дыбы, как живые.

– Ты следующий, – пригрозил Потёмкин и перебросил палицу из левой руки в правую.

Принц Алекс словно проснулся. Сорвался с места и бросился вперед – с криком:

– Нет! Нет! Не трогай его!

Поскользнулся на черной жиже, упал и полетел кубарем по камням мостовой, прямо к ногам императора. Тот забыл обо всем и склонился над сыном; Родик и Достоевский тоже поспешили на помощь – поздно, слишком поздно!

Демон поднял свое ужасное оружие. Теперь он мог убить одним ударом всех.

Но раздался еще один голос – звонкий и повелительный:

– Стой, Потёмкин! Стой и смотри!

Сонечка стояла перед разъяренным монстром, смело глядя ему в лицо – как будто только и делала в своей жизни, что сражалась с выходцами из преисподней. Ее глаза сверкали, как у дикой кошки! Но и это было еще не все. В руке бесстрашной девчонки сияла и рассыпала искры самая настоящая звезда – Орден Верного Сердца, с алым рубином посредине.

Потёмкин замер.

– Ах-х, вот как, – прогудел он зловеще. – Магический кристалл? Последний привет от Франца Мармеля? Ну, погоди у меня, папина дочка! Твоего отца я сжег заживо. Тебя же просто прихлопну, как муху.

– Не выйдет! Теперь это мой защитный камень.

– Дурочка! Твой оберег не работает. У тебя не хватит сил им управлять!

– А если так? – воскликнул Родик.

Он подбежал к Соне и встал рядом, так близко, как никогда не осмеливался. Просто обнял ее и взял ее руку в свою. Получалось, что теперь они держали волшебный камень вдвоем.

Нет, не зря эта бриллиантовая звезда называлась Орденом Верного Сердца! Магический кристалл мог помочь только тому, кто готов был отдать жизнь за лучшего друга. Ну, или за лучшую подружку: камень не разбирался в таких тонкостях.

Сонечка и сама вспыхнула ярче рубина. И тут оберег включился.

Больше всего это было похоже на лазерный меч, какие Родик видел в старинных фильмах. Только теперь такой меч был у него в руке – вовсе не киношный, а настоящий, опасный, смертоносный!

Рука у Родика была крепкая. Да и у Сонечки тоже. А за спиной у них всей своей статью возвышался граф Достоевский – и обнимал обоих за плечи, совсем как собственных детишек.

И он улыбался!

Ослепительный световой луч вонзился демону прямо в глаз.

Раздалось оглушительное шипение. Искры рассыпались во все стороны, как от бенгальского огня.

Бывший князь взревел и вздыбился. Отбросил прочь свою гранитную дубину и затрубил, как бешеный слон. А потом оттолкнулся от земли и взлетел, переворачиваясь и со свистом сдуваясь, точно лопнувший воздушный шарик – только этот шарик был размером с дом! Демон бился и метался, с каждым мгновением теряя объем и силу. В нем уже не осталось ничего человеческого – разве что бессильная злоба.

Тяжелая туша шлепнулась на мостовую и зловеще заколыхалась, как гигантский спрут. Черными щупальцами этот спрут потянулся к императору. Но тут вперед выскочил Волчок – и вцепился чудовищу в его жирный лоснящийся бок, как и было предсказано в детском магическом паттерне.

Бах! – и надутый демон окончательно лопнул, разбросав вокруг черные ошметки. И не просто лопнул, а распался на элементы! Низкие сущности брызнули во все стороны и рассыпались, как орехи из лопнувшего мешка. Кого тут только не было! Темные люди и темные звери, мелкие гады и чудища, отвратительные химеры и чертенята с едва пробивающимися рожками, – вся эта дрянь, как в страшном сне, подступала к людям. Злобные твари шевелили жвалами и липкими щупальцами, источали адский смрад и выглядели так мерзко, что беднягу Родика не на шутку замутило. Даже смелый Волчок отступил, поджав хвост. Он был не в силах бороться сразу со всеми.

– Это они, бесы! – сказал Достоевский. – Вот такими я их и представлял.

– В следующий раз представьте что-нибудь поприятнее, граф, – заметил Петр Павлович. – Интересно, что мы будем делать со всей этой нечистью?

– Не знаю, – честно ответил Достоевский.

Он хотел еще что-то сказать, как вдруг Волчок поднял голову и коротко тявкнул.

– Что это с ним? – удивился царь.

* * *

Размашистой походкой кавалериста, в развевающемся длинном плаще из арки Главного Штаба выходил еще один герой.

– Это же та самая старуха, – сказала Сонечка Родиону. – Узнаёшь?

Родик очень живо вспомнил день, когда они летали на угнанном дирижабле. Старая дама с зонтиком попалась им на набережной, и Волчок не очень-то вежливо ее обнюхал.

– Она меня еще бациллой обругала, – вставил пес.

Теперь в руках у бабки вместо зонтика была самая настоящая алебарда на длинной палке, с острой пикой на конце. Конечно, она подобрала эту штуку у ворот Зимнего, где ее обронил какой-нибудь трусливый паж.

Старуха когда-то служила дворничихой в Отделе очистки. И не просто так себе служила. Она боролась с темными силами, и борьба эта была небезуспешной! Она помнила, как по приказу царя Николая главный вход в Безмирье замуровали, а на его месте воздвигли каменную колонну, символ нерушимой императорской власти. Помнила, как метались по городу демоны и прочие зловредные сущности, потеряв связь с темными мирами. Как они визжали и рассыпались в воздухе от ее серебряной метлы. И как лично сам царь Николай повесил ей на грудь медаль за боевые заслуги – и пожал руку уважительно.

При императоре Павле она вышла на почетную пенсию. Петра Павловича помнила несмышленым мальчишкой. Кажется, таковым она считала его и теперь.

– Ох, дурень, дурень, – сказала она ему. – Чего, опять влип в историю?

Петр Павлович разинул рот от изумления. Он ожидал чего угодно, только не такого вот приветствия!

Тем временем гнусные порождения Потёмкина – злобные, черные бесы – на всякий случай отползли подальше, чуя руку профессионала.

– Смотри-ка, – сказала старуха, – сколько погани опять повылазило!