Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

разговор, какой я когда-либо слышал, а семь — самый странный разговор, какой мне обычно случается вести за день, этот потянет не больше чем на пятёрку, — отвечал Даниель. — Однако, чтобы уменьшить для вас его странность, буду говорить прямо. Я знаю, из чего эти листы. Я знаю, что, заходя в Лондон, вы иногда достаёте часть металла, и он со временем становится монетами. Меня не интересует, как это происходит и зачем. Однако я хочу предупредить, что вы подвергаете себя опасности всякий раз, как тратите своё сокровище. Вы думаете, что в тигле монетчика оно смешивается с металлом из других источников и уходит в мир, лишённое всяких признаков, указующих на связь с вами. Однако по меньшей мере одного человека не обмануло это смешение, и сейчас он очень близок к тому, чтобы разгадать вашу тайну. Вы можете найти его в Лондонском Тауэре.

В начале этой речи Даппа встревожился, теперь выражение его стало рассеянным, как будто он просчитывает в уме, как быстро «Минерва» сможет поднять якорь и выйти из Лондонской гавани.

— Зачем вы мне это рассказали? По доброте душевной?

— Вы были добры ко мне, Даппа, когда не выдали меня Чёрной Бороде.

— Мы поступили так из упрямства, а не по доброте.

— Тогда считайте моё предупреждение актом христианского милосердия.

— Благослови вас Бог, доктор! — сказал Даппа, однако лицо его оставалось настороженным.

— До тех пор, пока мы не придём к пониманию касательно дальнейшей судьбы золота, — добавил Даниель.

— Слово «судьба» внушает мне опасения. Что вы подразумеваете?

— Вам надо избавиться от золота, пока о нём не проведал упомянутый джентльмен. Однако перечеканить его на монеты — всё равно что пройти на «Минерве» под пушками Тауэра, неся эти листы на реях.

— Что от него проку, если оно не в монетах?

— Золото годится и для других целей, — сказал Даниель, — о которых я вам когда-нибудь расскажу. Но не сейчас. Сюда идёт Титул, и нам надо свести странность разговора к одному-двум баллам по той шкале, о которой я говорил.

— Титул? Кто это такой?

— Для человека, только что внушавшего мне, как важна печать, вы не слишком внимательно читаете газеты.

— Я знаю, что она существует, как она действует и почему это важно, однако…

— Я читаю газеты каждый день. Позвольте объяснить вкратце: есть газета под названием «Окуляр», которую учредили виги, когда были у власти. В неё пишут несколько умных людей; Титул к ним не относится.

— Вы хотите сказать, он не пишет для «Окуляра»?

— Нет, я хочу сказать, что он не умён.

— Почему же его пригласили писать в газету?

— Потому что он в палате лордов и всегда на стороне вигов.

— Так он — титулованная особа?

— Титулованная особа со страстью к бумагомарательству. А поскольку «титул» ещё и заглавие, то есть имеет какое-то отношение к литературной деятельности, он взял себе такой псевдоним.

— Это самое длинное предисловие к знакомству, какое я когда-либо слышал, — заметил Даппа. — Когда же он наконец подойдет?

— Боюсь, что он… вернее, они ждут, чтобы вы их заметили, — сказал Даниель. — Держитесь.

Даппа сузил глаза и раздул ноздри. Затем он повернулся на стуле и, буквально следуя совету Даниеля «держаться», упёрся локтем в стол.

Лицом к ним, на расстоянии примерно десяти футов стоял, плотно уперев ноги в грязные половицы, маркиз Равенскар; другой господин, ещё более роскошно одетый, висел рядом, уцепившись обеими руками за низкую потолочную балку; его щегольские башмаки раскачивались всего в нескольких дюймах от пола.

Поймав взгляд Даппы, господин разжал руки и с гортанным: «Хух!» спружинил на ноги. Он опустился почти в полуприсед, так что панталоны в паху угрожающе затрещали, и, пригнувшись, свесил руки с подогнутыми пальцами к самому полу. Ещё раз убедившись, что завладел вниманием Даппы, он заковылял к маркизу Равенскару, который стоял неподвижно, словно звезда на небосводе, скривив лицо в вымученной улыбке.

Титул покусал губы, вытянул их вперёд, насколько мог, и, поминутно оглядываясь на Даппу, с негромкими возгласами: «Хух! Хух!» двинулся в обход Равенскара. Сделав полный круг, он пошаркал ближе, так что почти упёрся физиономией маркизу в плечо, и принялся тянуть носом воздух, поводя головою из стороны в сторону. Видимо, он приметил что-то в Роджеровом парике, потому что поднял правую руку от пола, запустил её в густые фальшивые локоны, вытащил что-то маленькое, осмотрел, хорошенько обнюхал, сунул себе в рот и громко зачавкал. Потом, на случай, если Даппа отвлёкся и не всё разглядел, Титул повторил представление ещё раз пять, пока Роджер, потеряв терпение, не бросил: «Да хватит уж!», сопроводив свои слова раздражённым взмахом руки.

Титул отскочил подальше, упёрся костяшками пальцев в пол и принялся жалобно верещать (насколько для члена палаты лордов возможно изобразить такой звук), затем подпрыгнул и снова уцепился за балку. Пыль посыпалась на белый парик, превратив его в серый. Лорд чихнул — весьма неудачно, поскольку в носу у него была понюшка. Красновато-бурая сопля вылетела из ноздри и повисла на подбородке.

В клубе «Кит-Кэт» воцарилась монастырская тишина. Присутствовали человек тридцать, если не сорок, при обычных обстоятельствах склонные видеть смешное почти во всём. Редкая минута в клубе проходила без того, чтобы разговоры утонули в гомерическом хохоте из-за ближнего или дальнего стола. Однако кривляния Титула настолько не лезли ни в какие ворота, что никто даже не прыснул. Даниель, воображавший, что многолюдство и гомон создают для них с Даппой хоть некое подобие приватности, окончательно почувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение.

Лорд Равенскар вразвалку двинулся к Даппе. Титул спрыгнул с балки и принялся утираться вышитым кружевным платком. После того, как Роджер сделал несколько шагов, Титул, втянув голову в плечи, двинулся следом.

— Доктор Уотерхауз, мистер Даппа, — важно проговорил Роджер. — Я чрезвычайно счастлив снова вас лицезреть.

— Взаимно, — коротко отвечал Даниель, поскольку Даппа временно утратил дар речи.

Остальные члены клуба неуверенно возвращались к прерванным разговорам.

— Надеюсь, вы не сочтёте неучтивостью, если я не стану искать у вас в голове, как милорд Регби сейчас искал в моих волосах.

— Это даже не мои волосы, Роджер.

— Позвольте представить вам, Даппа, и заново представить вам, Даниель, милорда Уолтера Релея Уотерхауза Уйма, виконта Регби, ректора Сканка, члена парламента и Королевского общества.

— Здравствуйте, дядя Даниель! — воскликнул Титул, внезапно выпрямляясь. — Как остроумно было нарядить его в костюм! Это вы придумали?

Даппа покосился на Даниеля.

— Я забыл упомянуть, что он мой двоюродный внучатый племянник, или что-то в таком роде, — пояснил Даниель, прикрывая рот рукой.

— С кем вы говорите, дядя? — полюбопытствовал Титул, глядя сквозь Даппу, затем, пожав плечами,