Наследник пепла. Книга II - М. Борзых

которые стояли на коленях и периодически отбивали поклоны, — просят матушку-землю защитить свой народ, и говорят, что ты нам помогаешь. Поэтому она и смягчается для тебя, выполняя их волю.

— Ого, — Кемизов был шокирован откровением Весемира, но отвлекаться не стал, необходимо было поднять вал, как можно выше. — Она так долго будет поддаваться?

— Нам это неизвестно, — пожал плечами родович, — но мы будем стараться до последнего. Выпейте ещё вот это, — он протянул другую склянку. — Для укрепления.

Артур уже ничему не прекословил, а принимал, как есть. Взял предложенный настой и осушил одним махом. Жидкость оказалась на удивление вкусной, и после неё он почувствовал себя крепким, словно скала. А вал тем временем поднялся уже до четырёх метров.

До полуночи оставалась пара часов.

В редкие минуты отдыха Кемизов оглядывался. Он замечал, что с каждым разом вокруг него становилось всё больше и больше народу. Родовичи стягивались к тому месту, где он воздвигал вал земли. Они размещались по бокам, вдоль невысоких скал, бывших продолжением сходящих на нет хребтов.

За спиной у Артура перешёптывались военные, которые тоже прибывали сюда группами для обороны. Причём, они подчинялись приказам непосредственных командиров, игнорируя приказы вышестоящих офицеров. Те пока остались в штабе, ожидая результатов разведки.

Солдаты тоже глядели на родовичей и перешёптывались.

— А чего они сюда как на праздник идут? — интересовался один воин, провожая мужичонку с самым натуральным бубном. — Мы вроде бы биться собрались.

— Да хрен его знает, — отвечал второй и указывал на старушку со спицами и пряжей. — Во, смотри, смотри!

— Ты вообще её видел, она же древнее, чем г… хобот мамонта! — отвечал воин. — Что тут вообще происходит?

Кемизов отмечал всё это лишь краем уха. Он-то понимал, что все эти странные для простых военных приспособления: бубны, пряжа, трещотки, другие ритуальные инструменты предназначены прежде всего для того, чтобы остановить армию демонов. Когда шансов практически нет, в ход идут практически любые артефакты.

И вдруг кто-то из родовичей крикнул, да так громко, что голос долетел до Кемизова.

— А в горах кто-то пикник устроил? Смотрите, какие фейерверки!

— Где⁈ — рявкнул Артур, отвлекаясь от своего вала, после чего, наконец, забрался на него.

А когда увидел «фейерверки», то внутри у него всё похолодело.

— Один… два… три… — считал он, бледнея всё больше и больше. — Четыре! Твою ж за ногу! Он осмотрел вал и понял, что тот никуда не годится, слишком низкий. Нет ещё и пяти метров, а надо выше, выше! Армию, которая на них мчится, не остановят жалкие пять метров.

Зелёный сигнал означал бы, что замеченные разведчиками группировки малоопасны. Жёлтый — силы равны, надо подготовиться. Красный — атака противника, который кратно превышает гарнизон, вышедший на защиту. Четыре красных сигнала, распределённых по леднику — это конец.

— Это сигнал тревоги! — крикнул Кемизов Весемиру. — У вас есть тут сигнал тревоги, оповещения?

— Нет… — тот только покачал головой и развёл руками.

— Тогда срочно пошлите кого-нибудь в город! — Артур рычал от собственного бессилия в данной ситуации. — Пусть передадут в штаб: разведка подтвердила кратное превосходство демонов и то, что они уже пошли в атаку. Их дохрена! Быстрее!

Сам же сгрёб сразу несколько склянок, влил их в себя и принялся поднимать вал, чувствуя, как трещат от напряжения его жилы, и как вздуваются магические каналы.

«Сдохну? — думал он. — Да похрен, зато людей укрою!»

* * *

В штабе было непривычно людно, несмотря на позднее время. Люди суетились, готовились к переброске. Важно было ничего не забыть.

А вот в кабинете генерала Паскевича было, наоборот, невероятно тихо, хотя люди были и тут. Кроме генерала, в кабинете находился ещё и Борис фон Аден.

Ивану Фёдоровичу только что доставили телеграмму, где сообщалось, что демоны атаковали Урум, и от него требуют срочной переброски людей туда. Генерал прочитал телеграмму ещё раз, вырвав её из рук телеграфиста, скомкал лист, изменившись в лице, но справился с эмоциями и не швырнул бумажный шарик, а положил на край стола.

— У нас приказ! — процедил он сквозь зубы, неизвестно к кому обращаясь. — Мы должны двигать в Урум!

Телеграфист после таких слов задрожал и поспешил удалиться.

Борис фон Аден бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Пора выдвигаться с остатками людей к валу, созданному Кемизовым.

— У них Стена и всего лишь пять легионов, — спокойно заметил он, глядя в глаза Паскевичу. — А у нас ущелье, свободный доступ к городу и десять-двенадцать легионов, — фон Аден сверкнул глазами и добавил: — И у нас тоже люди. А гражданских — даже больше будет, чем там. И присягу мы давали, что будем защищать людей. Тут мы нужнее.

Генерал молча встал из-за стола, подошёл к окну и вгляделся в сгустившуюся за окном мглу. Но смотрел он явно не туда, а куда-то вглубь себя, видимо, пытаясь найти ответ. Борис фон Аден смотрел на его спину и прекрасно понимал, что внутри Паскевича сейчас борются долг и здравый смысл. Приказ и жизни людей. Такое бывает в жизни военных. Иногда приказы противоречат требованиям реальности.

Так прошло две или три минуты. Затем генерал отвернулся от окна и опёрся о подоконник.

— Ты понимаешь, что это трибунал? — спросил он, глядя Борису прямо в глаза.

— Я подумаю об этом, если доживу до рассвета, — сказал потомок тохаров.

Они смотрели друг другу в глаза, но это были не просто взгляды. Это была дуэль. Самая настоящая, только без оружия, если не считать таковым взгляд соперника.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы в кабинет без стука не влетел посыльный, запыхавшийся с дороги.

— Донесение от Ярого Кемизова! — выкрикнул он. — Разведчики подали сигнал. Четыре красных!

— Твою мать, — выдал генерал, за чем последовало ещё несколько забористых выражения, а после: — Всех Ярых ко мне!

— Трое из семи, полагаю, уже на выходе из ущелья, — заметил Борис фон Аден. — И их солдаты тоже.

— Это мы обсудим потом, — рыкнул Паскевич, а затем буквально рявкнул в коридор: — Телеграфиста ко мне!

Явился парень, которого сильно выдавали дрожащие руки. Он, видимо, решил, что что-то не так сделал. Но генерал продолжал распоряжаться:

— Пиши! В Урум. В Горном прорыв. Десять-двенадцать легионов. Помочь не сможем. Как отобьётесь,