Рерайтер - Василий Каталкин

никак терять в весе не собирался. Конечно, можно было бы его волевым способом заставить сбросить пару килограмм, но это уже был не "лишний жирок", а натуральные мышцы, которые делали его действительно процессором, а не пародией на него. Но все это было полбеды, а вся беда заключалась в том, что следом пришлось создавать обвязку, без которой голый процессор работать не мог, всего получалось семь микросхем специального назначения. И это минимум. На самом деле, кое в чём пришлось экономить, а то могу представить себе, что скажет Троцкий увидев всю эту номенклатуру.

Вот так-то, а для достижения рабочей частоты процессора в пять мегагерц придется вводить в строй проекционную установку для создания фотошаблонов, которую из командировки привезла Марьина. И опять потребуется чистая комната, так требования к очистки от пыли тут должны быть несколько жёстче чем в чистой зоне, ведь придется осваивать пяти микронную технологию. Одно радует, благодаря ходатайству руководства института, лаборатории дополнительно выделено три помещения, одно из которых идеально подходит под эту задачу. Я еще раз окинул объем предстоящих работ, вздохнул и пошёл "сдаваться" Троцкому.

На удивление Валерий Ефимович отнесся к моей инициативе спокойно.

- Что это? – С любопытством посмотрел он на папку.

- Это? – Почесал я затылок. – Это предложение по созданию одноплатной восьмиразрядной мини ЭВМ.

- О как. – Хмыкнул он. – Не процессора, а сразу мини ЭВМ?

- Ну а чего с одним процессором возиться? – Я сделал вид, что смутился. – Пока ещё разработчики оборудования додумаются, куда его можно приспособить, а тут раз, и сразу понятно становится, для чего он нужен.

- Ну, давай посмотрю. – Протянул он руку к папке с материалами.

- Если чего непонятно будет, зовите, - пожал я плечами и оставил его в покое.

Я видел, как он штудировал документы из папки, но до конца смены меня так и не позвал, видимо у него сейчас ум за разум заходит, так-то понятно, системотехника не его конёк, но всё же кое в чём он разбирается.

Нет, не разобрался и опять же, за разъяснениями обратился не ко мне, а пошел головной корпус, наверное, к Степановскому, ну а если тот не захочет разбираться во всей этой катавасии, обратится к Крайкову. Ладно, некогда мне за ним следить, надо переодеваться, да тащиться в чистую зону, сегодня у нас выемка кристаллов с памятью на один килобит, тоже своего рода революция. Если выход годных микросхем получится один на десяток, с учётом хитрой обвязки, которая позволит исключить из работы неисправные группы ячеек, то следом будем осваивать двукратный объем транзисторов на кристалле. То есть подойдем к тому количеству, которое нужно для воспроизведения процессора. Вот так мы и творим диверсию, делая подкоп под закон Мура (количество транзисторов на интегральной микросхеме удваивается примерно каждые два года).

- Ты знаешь кто? – Орал Стольников на Трухина. – Ты самый натуральный диверсант. Тебе простое дело поручили, смотреть за скоростью истечения газовой смеси, а ты и здесь всё перепутал.

- Я и смотрел, - краснел "Вовочка", - кто знал, что надо на другой манометр смотреть, вы же ткнули пальцем "в ту сторону" и ничего не объяснили.

- А спросить, если не понял, - продолжал наливаться ненавистью борец международник.

- Так откуда мне было знать, что "не понял"? Там же написано было "Крутить здесь".

Так, это уже серьёзно, плакали наши образцы из второй партии памяти, но ничего страшного, как раз такая защита от "дурака" была нами предусмотрена, экспериментальные образцы запускались в тройном экземпляре в три этапа. Но тут надо смотреть, вдруг эти образцы можно еще как-то использовать. Снимаю с регистратора "кардиограмму" и начинаю изучать. Ага, вот здесь давление газа стало резко возрастать, это на пост встал Трухин, и вместо того, чтобы держать руки за спиной и позвать Стольникова, принялся сам крутить регуляторы давления, вот и накрутил, получается, что теперь слой, куда внедрялась легирующая присадка, основательно перенасыщен. А значит, восстановить структуру кремния уже не получится, отжиг в данном случае не поможет.

- "Эй "железяка" чего молчишь?", - Удивляюсь я. – Скажи, есть возможность спасти образцы?

- Достичь заданные характеристики образца невозможно.

О как! Достичь того на что рассчитывали невозможно, а на что мы не рассчитывали?

В общем Вычислитель раскололся, оказывается если в данном случае накрыть все это галлием с сурьмой и провести отжиг, то можно получить нечто подобное, но с несколько отличительными свойствами..

- Опять начинаешь свою старую песню про аборигенов? – Окрысился я на "железяку". – Давай, колись дальше.

А дальше пришлось сбавить обороты, пока мне эта технология без надобности, спасти образец конечно можно, но толку от этого мало, а вот когда она может пригодиться, так это только когда мы начнем осваивать нанометровую технологию. Короче, покрутил я эти образцы в руках, повздыхал, и решил, что овчинка выделки не стоит.

Что касается Трухина, то никаких выводов относительно его диверсии делать не стали, в данном случае Стольников оказался сам виноват, он решил, что молодой сотрудник в курсе всего процесса производства микросхем. В курсе то в курсе, но есть нюансы, более или менее изучить теорию и управлять оборудованием оказалось не одно и то же, а про инструкцию Стольников не вспомнил, он даже не мог представить, что кто-то может манометры перепутать.

- Ну как? - Это уже наши стояли у меня над душой, когда я рассматривал первые образцы, которые полностью прошли все технологические операции в микроскоп.

- Нормально, - оторвался я от микроскопа, - только на трех увидел явные следы пыли. Остальные вроде бы визуально целые. Можно отдавать на резку.

Резка, это разрезание пластины кремния на сами микросхемы и производится она на заводе, у нас такого оборудования нет. И хорошо, что нет, уж слишком хлопотное это дело, к тому же такой узкоспециализированный алмазный инструмент делается на том же производстве и трудится над ним немало народа. Где ж институту всё это потянуть.

- Вот и хорошо, - Стольников своими огромными, кажущимися грубыми и неуклюжими пальцами ловко подхватывает пластинку и размещает её в контейнере. Вот как у него так получается?

- Подумать только, три с лишним тысячи транзисторов на шести миллиметровом кристалле, - покачал головой Гарик, а мы ведь в начале того года только на сотню рассчитывали.

- Что такое три тысячи? - Начинаю умничать я. – Нам для полного счастья нужно на порядок больше.

-