Рерайтер - Василий Каталкин

- Вы действительно это кричали? – Спрашивает милиционер у активного товарища.

- Это я в запале, - принялся оправдываться тот.

Зря он такое сказал, заявил бы, что ничего не кричал, тогда была бы ещё возможность отбрехаться, если бы свидетели не нашлись, а так:

- Угроза жизни с попыткой физического воздействия, - сразу инкриминировал ему обвинения сержант.

- Почему с попыткой, - сразу влезаю я, и показываю на распухшее ухо, - вот оно, физическое воздействие.

- Тогда вам следует обратиться в клинику, чтобы зафиксировать побои.

Ну ж нет, в медицинском учреждении только время гробить, а по уху не так уж и сильно врезали, можно и перетерпеть. И тут подоспела пострадавшая:

- Товарищ милиционер, - заголосила она, - это у меня кошелёк украли, а в нем было тридцать рублей, - тут у меня мурашки по спине побежали, в кармане у меня как раз находилось тридцать пять рублей, но женщина продолжила, - только не этот парень рядом стоял, другой там был. Я кричала Сашке, что он не за тем погнался, но он меня не расслышал.

Фух, как гора с плеч, а то бы сейчас обыск и, чёрт бы с ними, с деньгами, так ведь не отмоешься.

- А Сашка это… ? – И я киваю в сторону притихшего хулигана.

- Ага, он, - подтверждает пострадавшая, - верхогляд, чего с него взять?

- Будете заявление на них писать? – Встрял в выяснение отношений сержант. Поняв, что всё это всего лишь недоразумение, он потерял интерес к происшествию и теперь торопился от него отделаться.

- Так это от них зависит, - пожимаю плечами, - мне извинения нужны.

Мда, а извинения с них выдавить было сложно, они почему-то считали, что пострадали незаслуженно, поэтому, несмотря на произнесенные слова, я понял, что встречаться с ними лишний раз не стоит. Во всей этой истории мне непонятны действия милиционеров, они в любом случае должны были зафиксировать происшествие, ведь пострадавшие всё-таки были, и подняться с земли самостоятельно они не могли. Не захотели возиться? Скорее всего. Тут сразу вспомнились действия полиции в моей реальности, там наряду было всё пофиг, гребли всех и правых и виноватых, а потом в обезьянник, разбираться уже не их забота.

А в лаборатории мое ухо сразу заметили, и когда меня в пятый раз спросили, что у меня с ухом, мне осталось только тяжело вздохнуть, ну не распинаться же перед каждым, пусть друг у дружки выспрашивают. Зато порадовала комната, которая предназначалась для производства масок, строители закончили ее отделку, и теперь осталось только затащить туда оборудование и начать его настраивать. Сделан еще один маленький шажок в сторону производства восьмибитного процессора.

- Ну что, берем ломы в руки? – Прогудел Стольников.

- Подождите, ломы хватать, у меня кое-что интересней есть. – Заявил я и достал, три "лягушки".

Лягушки это подъемники на воздушной подушке, делаются они просто: круг из металла, снизу крепится лист резины по размеру круга, в резине три отверстия, которые предназначены для выхода воздуха вниз. Сжатый воздух нагнетается между металлическим кругом и резиной, и выходит в отверстия в резине, образуя тонкую прослойку воздуха, между резиной и полом, в результате получаем воздушную подушку, которая в состоянии поднять и переместить оборудование в пару тонн весом. Так чтовместо "Эй ухнем", на этот раз у нас раздавались только возгласы удивления, усилий двоих лаборантов вполне хватало для перемещения тяжеленой проекционной установки, которую Марьина привезла для лаборатории полгода назад.

- Вот и замечательно, - радовался Троцкий, когда установку разместили на предназначенном ей месте, - теперь можно на завод каждый раз не обращаться.

Но мне в его словах слышались слова Матроскина из мультфильма каникулы в Простоквашино:

- Теперь мы вдвое больше сена для нашей коровки накосим!

- Ну а ты, что скажешь? - Повернулся ко мне Валерий Ефимович.

- А что я могу сказать, - пожимаю плечами, - дополнительные курсы для студентов надо открывать, а то их иначе к нашей работе не привлечёшь.

- Это да? - Сразу погрустнел Троцкий, - пора свои обязательства перед институтом исполнять.

Со следующей недели в расписании нашего курса появилась лабораторная работа, во время которой студенты были обязаны тащиться в нашу лабораторию и изучать процесс производства микросхем.

- Вот значит, где ты устроился лаборантом? - Подкатила ко мне наша главная комсомолка. – Решил сюда сбежать.

Это она к тому, что я открепился от комсомольской организации студентов, и зарегистрировался в головном институте.

- Ага, - односложно отвечаю я, и всем своим видом показываю, что разговор закончен.

- А тут тебе комсомольские задания поручают? – Не унимается она.

- Ага.

- Это что, ты со мной разговаривать не хочешь? – Дошло до неё.

- Ага.

- Ты из-за того комсомольского актива на меня обиделся. – Продолжает она настаивать на разговоре.

- Нет.

- А чего тогда от разговора уходишь?

- Уф, - откладываю в сторону образец, - вот скажи, Сошкина, о чём мне с тобой говорить? О погоде? Или о меню в нашей столовой? Вроде бы других пересечений у нас нет.

- Как это нет? – Удивляется она. – Учимся мы вместе, значит должны быть.

- Давай конкретней, - ухмыльнулся я, - о чём бы ты хотела поговорить.

- О чем? – Задумывается она. – Да хотя бы вот по работам в этой лаборатории.

- Посмотри вот туда, - показываю рукой в сторону группки студентов окруживших Марьину, - там сейчас Нина Григорьевна пытается информировать вас о всех тех задачах, которые решаются в этой лаборатории. Но ты решила, что тебе это не надо и гораздо интересней будет получить эту информацию от меня. А это неправильно, лично я считаю, что послушать кандидата наук тебе будет гораздо полезней, чем искать темы для беседы со мной.

Галочка обиделась на мой спич и, резко махнув на прощанье своими волосами, завязанными в хвостик, с высоко поднятой головой направилась к группе.

- Вот и хорошо, - подумал я, возвращаясь к своей работе, - а то ишь, пришла пересечения искать. Нет уж, мы движемся по разным орбитам, которые пересекаться не должны.

*

А жить-то в СССР стало