Через два океана - Михаил Александрович Михеев

Сампаны пытались охватить старательно удирающий корабль, подобно волкам, загоняющим лося. Догнать, схватить, повиснуть, заставить остановиться, а потом навалиться всей толпой – классика. Но капитан неизвестного «купца» хорошо знал свое дело, ловко доворачивая руль каждый раз, когда сампаны оказывались в опасной близости. При этом он угрожал им ударом форштевня, а столкновения с кораблем, вдесятеро большим, ни один сампан не переживет. Они все же достаточно хлипкие посудины. Приходилось им уклоняться, разрывая дистанцию, после чего все приходилось начинать сначала. Вот только вряд ли это будет длиться вечно – рано или поздно ветер стихнет окончательно, и судьба торговца будет решена.

– Вашбродь, что делать-то будем?

– Что делать? – Александр задумался. Будь у него машина под парами, он разогнал бы всю эту кодлу за пару минут. А так… Хотя и под парусами может получиться. – Передай механикам, пускай раскочегаривают свои железяки.

– Так уже, вашбродь. Говорят, через полчаса можно будет дать ход.

– И кто приказал?

Янек потупился. Что же, не сдавать своих – тоже достоинство, да и инициатива в этот раз пришлась кстати. Верховцев махнул рукой:

– Ладно, черт с вами. Пускай стараются. Пойдем под парусами, а как только смогут, пусть дают ход. Ну, чего встали? К бою! Живо-живо-живо!

Появление нового действующего лица пираты восприняли без восторга, но с пониманием. Примерно так стая шакалов при виде льва понимает, что делать им тут совершенно нечего, и бодро мчится прочь. Возможно, они бы еще подумали, будь перед ними обычный парусник, благо ветер практически стих. Но, в отличие от остальной эскадры, «Миранда», густо дымя, шла на пяти узлах, и связываться с пароходом морские бродяги не рискнули. По ним, впрочем, тоже никто не стрелял – зачем? Они ведь русским ничего плохого не сделали. Да и куда больше сейчас интересовал Александра корабль, с которым его свела судьба.

Вид корабль имел потрепанный, но – в меру. Именно так обычно и выглядят корабли после долгого океанского перехода, когда портовый лоск сошел, но на состоянии мачт и прочности корпуса приключения никак не сказались. Если, разумеется, капитан хороший, но свое мастерство он уже продемонстрировал. Стоит признать, до подхода помощи в такой ситуации продержаться смог бы не каждый.

А вот что Верховцева самую малость разочаровало, так это флаг. Корабль оказался американским. Будь он британским, его можно было бы со спокойной душой и чистой совестью брать на абордаж. Законный трофей, и никто рта не откроет – призовое право штука справедливая[92]. А так… Напрасно уголь жгли, получается.

Правда, в просьбе американскому капитану он тоже отказать не смог. Когда «Миранда» сблизилась с «купцом», и Верховцев в мегафон спросил, все ли у них в порядке, американец крикнул в ответ, что все нормально, но как только военный корабль уйдет, пираты вернутся. И попросил оттащить его «Ласточку» подальше от берега. Послать бы его… А с другой стороны, если бросить, то зачем, спрашивается, надо было спасать? И потому с «Миранды» подали конец, после чего пароход, сердито пыхтя машиной и взбивая воду за кормой, оттащил американский корабль к своей эскадре. Уж что-что, а нападать на шесть боевых кораблей не станет ни один пират – наглеца просто сомнут походя. От него не останется даже мусора на воде.

Впрочем, американец оказался человеком благодарным и вечером прибыл на «Миранду» в обнимку с огромной корзиной, набитой бутылками. Целая коллекция – от американского виски, более всего напоминающего деревенский самогон, до французского вина с весьма неплохим букетом. Да и вообще, человеком он оказался компанейским, этот здоровенный бородач по фамилии Джонсон. Ну как с таким не выпить?

Через некоторое время к ним присоединился Матвеев. Корабли все равно лежат в дрейфе, так что почему бы не пообщаться с коллегой? Купец никогда не упускал такой возможности. Почти сразу он перехватил нить разговора, который, как очень часто бывает в принявшей на грудь мужской компании, начал быстро скатываться на женщин. И Александр уже через несколько минут лишь смотрел удивленно на то, как два исключительно деловых человека обсуждают понятные им одним вопросы. При этом он совершенно не мог понять, о чем идет речь. Все слова по отдельности знакомые, а вот смысл ускользает. И, хотя за время перехода и общения с чиновниками и купечеством самых разных рангов он поневоле нахватался каких-то навыков общения с ними, сейчас разговор ушел в такие высокие эмпиреи, что оставалось лишь признать свое поражение и вернуться к уничтожению хмельных напитков.

Уже утром, когда американец отправился на свой корабль, Матвеев коротко и понятно обрисовал командиру результаты их разговора. А они были интересные. Во-первых, в этих местах пиратство вполне себе процветало, и плевать оно хотело на мнение великих держав. Хотя бы потому, что ни у кого нет столько сил, чтоб гоняться за каждым сампаном. Фрегатов не хватит. Особенно на этих задворках ойкумены, традиционно прикрываемых по остаточному принципу.

Во-вторых, на пиратстве в перспективе можно сделать хорошие деньги, наладив конвоирование торговых судов. Война рано или поздно закончится, эскадра останется не у дел и, что практически гарантировано, будет никому не нужна. Будущее за пароходами – это уже понятно, а значит, парусники быстро сойдут со сцены. Во всем, что касается нового оружия, люди прогрессируют очень быстро. Зато в этих водах они будут востребованы еще долго. Вот только не надо зря гоняться за пиратами. Пусть себе буйствуют. Те, кто будет их опасаться, больше заплатят за сопровождение.

Это, разумеется, следовало обдумать. Но – потом. А сейчас поднимался ветер и наполнял паруса кораблей. Впереди был Гонконг!

– Красота! Аж дух захватывает.

– Не умеешь – не дыши, – лениво отозвался Верховцев, разглядывая город. – И не так уж красиво, если вдуматься. Обычный колониальный город… пока еще.

На самом деле, конечно, Гонконг был красив, хотя заслуга в том была не человека, а, скорее, природы и ясного, солнечного дня. Остров, на котором и располагался город Виктория, обладал типичной для этих мест природой, человеком практически нетронутой. Да и с чего ей, природе этой, страдать? Чуть больше десяти лет назад на этом совсем немаленьком острове жило порядка трех тысяч человек. Да не все вместе, а в рыбацких деревушках на побережье. И если смотреть на Китай как на дальнюю провинцию цивилизованного мира[93], то этот остров был провинцией провинции. Так сказать, провинцией в квадрате.

Город. Сколь мог судить Верховцев, тоже был фикцией. Минимум населения,